Монахиня секунду смотрела на них, а затем жестом пригласила их войти. Перешагнув через порог, они оказались в большом дворе. Вокруг чувствовалась какая-то умиротворенность, и Кэтрин неожиданно поняла, чего ей здесь недоставало – человеческого голоса.

Она повернулась к монахине и спросила:

– Что помещается в этом здании?

Монахиня молча покачала головой и жестом предложила им подождать. Они смотрели, как она отправилась к старому каменному зданию, находившемуся на дальней стороне двора. За домом, на выступающем над морем мысе, они увидели кладбище, на котором рядами росли высокие кипарисы.

– От этого места у меня мурашки забегали по коже, – пожаловался Ларри.

– Словно мы попали в прошлые века, – удивилась Кэтрин. Безотчетно они говорили шепотом, как бы боясь нарушить здешнюю тишину. В окнах главного здания они заметили любопытные лица одетых в черное женщин, с интересом рассматривавших их.

– Это что-то вроде монастыря-психушки, – решил Ларри.

Из здания появилась высокая худая женщина в монашеском одеянии и заспешила прямо к ним. У нее было миловидное и доброе лицо.

– Я сестра Тереза, – представилась она. – Чем могу служить?

– Мы просто проходили мимо, – стала оправдываться Кэтрин, – и заинтересовались этим местом. – Она посмотрела на прильнувшие к окнам лица. – Мы вовсе не собирались нарушать ваш покой.

– Мы не избалованы посетителями, – ответила сестра Тереза. – У нас почти нет связей с окружающим миром. Мы – члены монашеского ордена кармелиток, которые дали обет молчания.

– На какой срок? – спросил Ларри.

– На всю оставшуюся жизнь. Только мне одной разрешается говорить, и то лишь в тех случаях, когда это необходимо.

Кэтрин смотрела на большой тихий двор и с трудом сдерживала дрожь.

– И отсюда никто никуда не выходит?

Сестра Тереза улыбнулась:

– Нет, в этом нет надобности. Наша жизнь сосредоточена в стенах монастыря.

– Простите, что побеспокоили вас, – извинилась Кэтрин.

Сестра кивнула:

– Ничего страшного. Идите с Богом.