Роман меня встревожил. Проблема была не в том, что я идентифицировал себя с Сэмми Гликом, а в том, что я не поступал так, как он. Всю свою жизнь я мечтал совершить безжалостный путь к богатству и успеху, не говоря уже о рыжеволосой красавице. Но не смог. Я всегда давал слабину там, где Сэмми Глик проявлял стальную волю. Если в моей жизни существовало проклятие, то оно заключалось в том, что я был не в состоянии взять от жизни то, чего хотел. Все исторические личности имели стальные души Сэмми Глика. Если думаете, что Ганди был слабаком, то, значит, вы никогда не пробовали накормить его сандвичем с ветчиной.

Я вспомнил о кучке золота и драгоценных камней в ящике письменного стола. Лавендер Хилл предлагал гораздо больший гонорар. Я должен был убедить Чарли или передать Рембрандта Фонду и вернуться к матери, или продать картину и удалиться в далекие края. А я, вместо того чтобы сделать правильный выбор, ударился в донкихотство, принялся бесплатно разматывать клубок событий, произошедших около тридцати лет назад. И как меня после этого назвать? Романтическим болваном, не иначе. Я очень остро осознавал свою глупость, когда читал о восхождении Сэмми Глика по голливудской лестнице успеха, которое никогда не повторю.

Но я читал роман не только для того, чтобы проникнуться печалью или изведать всю глубину оскорбления миссис Лекомт, и даже не для того, чтобы скрасить ожидание Серены Чикос, хотя добился и того, и другого, и третьего. Нет, я читал роман, потому что чувствовал: замечание миссис Лекомт не было случайным, где-то в книге крылась разгадка того, что случилось с Шанталь Эдер. «И черт меня побери, если я ошибаюсь», – думал я.

– Меня подставили, мистер Карл, – сказала Серена Чикос. Возможно, она услышала мой вздох, неизбежный, когда кто-то говорит мне, что его подставили, потому что тут же добавила: – Меня действительно подставили. Правда.

– Кто?

– Точно не знаю, а наводить напраслину не хочу.

– Подозрения пали на вас.

– Совершенно верно.

– Но почему этот человек захотел подставить именно вас?

– Чтобы отвлечь внимание и избежать опасности. Когда был жив мистер Рандольф, его Фонд напоминал Версаль – змеиное гнездо подхалимов, соперничающих за внимание короля.

– А вы были молодой и красивой, с длинной шеей, так?

В ответ она нетерпеливо постучала пальцами по круглому столику в кафе гостиницы, где мы обосновались для разговора. Потом на ее тонких, напряженных губах появилась легкая улыбка, и я увидел все: молодую выпускницу художественного колледжа, старого миллионера – собирателя картин, взаимное восхищение и старческие костлявые руки, ласкающие длинную красивую шею посреди шедевров Моне, Матисса, Модильяни.