Серена Чикос вопросительно подняла брови:

– Правда? Как поживает старая ведьма?

– Стареет. Но все такая же игривая и до сих пор восседает на троне. Сказала, что вы вынесли некие схемы незадолго до преступления.

– Это неправда.

– Утверждала, что нашли отпечатки ваших пальцев.

– Это была ошибка.

– Она также сказала, что у вас несколько вульгарный вкус.

– Что она знает о вкусах? Видели, на каких каблуках она ходит?

– И что у вас слишком длинная шея.

– В фонде Рандольфа выставлено тринадцать шедевров Модильяни.

– Вы, наверное, хотите сказать, что мистеру Рандольфу нравились длинные шеи?

Ее рука непроизвольно дернулась к горлу. В кабинет заглянули проходившие мимо мужчина и женщина. Серена Чикос постучала пальцами по столу и вздохнула.

– Где вы остановились, мистер Карл?

– В «Холидей инн», в аэропорту.

– Я смогу уделить вам несколько минут после работы.

– Чудесно. Я буду ждать вашего визита.

* * *

Его звали Сэмюель Гликштейн. Конечно же, он был евреем, и в этом определенно заключалась значительная часть насмешки миссис Лекомт. Она все еще жила понятиями старой Филадельфии, где быть евреем считалось непристойным; с работы не выгоняли, но все же… «Да вы настоящий Сэмми Глик». Маленький шмок Гликштейн из Нижнего Вест-Сайда, рассыльный в вымышленном издательстве «Нью-Йорк рекорд». «Он постоянно бегал, – сообщает рассказчик. – Всегда выглядел голодным». Сэмми Глик.

Роман «Что движет Сэмми» Бадда Шульберга вышел в свет в 1941 году. Это тот самый Шульберг, что в пятидесятых годах опубликовал роман «В порту», дабы оправдаться перед подкомиссией Маккарти, которую назвал «антиамериканской». «Я мог бы стать известным и богатым. Мог стать победителем». Сомнительные делишки помогли Сэмми Глику пробиться в высшее общество, а Бадда Шульберга сделали богатым.

Поджидая Серену Чикос в отеле, я следил за стремительным полетом Сэмми от посыльного до обозревателя, от обозревателя до голливудского сценариста, от сценариста до продюсера и главы киностудии, женатого на богатой рыжеволосой красавице. Вот так, приятель. Конечно, ему пришлось переступить границы, отдавить немало мозолей, приписать себе несколько чужих сценариев и разогнать профсоюз, но все, что он совершил на протяжении повествования, не сильно отличалось от того, что обычный конгрессмен проворачивает перед завтраком.