Боже мой, сколько же крови может быть в одном человеке!

Вдруг я осознал, что я слышу мысли санитаров. Я понимал, все, что чувствует каждый человек.

«Он сзади! Быстрее!»

Эту мысль я внушил ему. Не я, а тот раненый юноша, который не мог подавить в себе гнев за гибель Юдифи. Я…

Санитар рывком обернулся. Для него теперь я стал его коллегой, хотя внешне между нами не было ни малейшего сходства. Все происходило внутри головы. Что бы ни видел сейчас перед своими глазами санитар — изображение обрабатывалось мозгом, и именно там прятался я и ткал зловещую паутину из мыслей и чувств, чтобы ловко манипулировать ими. С каждым мгновением их внутренний мир становился мне все более знакомым. Мое вмешательство было минимальным. Не я дал указание нажать на спусковой крючок; все, что я сделал, это заставил санитара думать, что в дверях стоял не его помощник, а страшное чудовище, которого его послали убить.

Выстрел отразился эхом от стен. С тупым звуком что-то большое свалилось на пол. Я почувствовал запах крови. И это была не кровь Юдифи, а кровь врага!

Что-то во мне готово было вскрикнуть от радости. Что-то дикое, чем я еще не научился управлять. Кем бы ни был этот некто, с кем теперь я делил свое сознание, он находил удовольствие в убийстве, по крайней мере, в мести.

Я выполз из-под каталки. Если я ошибся, через мгновение я буду мертв.

— Давайте, профессор. Я помогу вам выбраться, — запинаясь, проговорил санитар.

Кровавые брызги превратили его лицо в демоническую маску. Труп его коллеги был сильно изуродован, выстрел почти в упор практически разорвал его тело.

— Хорошо, что это чудовище, наконец, убито, — сказал санитар, подходя ко мне. — Он практически был уже не человек. — Голос санитара становился все тише по мере того, как он говорил, как будто он боялся пробудить мнимое чудовище к жизни, если он громко назовет его по имени. — Я слышал, что врачи говорили о последних снимках. Нечто подобное не должно было жить… Это… — некоторое время санитар подыскивал подходящие слова, но потом передумал и только пожал плечами.

У меня было такое чувство, как будто у меня в желудке кто-то распустил большой колючий кулак. Что за снимки имел в виду этот тип? О чем, черт возьми, говорил этот мешок мяса? Что могло так обеспокоить врачей уже после того, как они узнали, что я убил трех людей в крепости? Я попытался сосредоточиться на мыслях санитара, но получилось, что я словно стою перед огромной стеной с десятком мониторов, показывающих каждый отдельную программу. Мелькнуло лицо миловидной темноволосой женщины с двумя маленькими детьми, передо мной промелькнул вид сельской улицы. Экскурсия в город… Как можно сориентироваться в этом хаосе?