Он обернулся к Оливии:

– Так ты говорила, что не они нашли тебя, а ты их.

– Да.

– Я не понимаю…

– Это самая сложная часть истории, – промолвила Оливия.

Мэтт подумал – нет, он надеялся, – что она пошутила. Он пытался держаться, воспринимать все рассудочно, сочувствовать, сохранять спокойствие, даже равнодушие. Не очень получалось.

– Я много лгала, – продолжила она. – Но эта, последняя ложь – худшая из всех.

Мэтт застыл у окна.

– Я стала Оливией Хантер. Ну, я уже говорила, Кэндес Поттер умерла. Вот только… Словом, от одной ее частички я бы ни за что не смогла отказаться. Или забыть…

Она умолкла.

– О чем это ты? – тихо спросил Мэтт.

– Я забеременела. Когда мне было пятнадцать…

Он закрыл глаза.

– Я страшно испугалась и скрывала это. До тех пор, пока скрыть было уже невозможно, а аборт делать поздно. Когда отошли воды, начальница приюта отвезла меня к врачу. И там меня заставили подписать кучу бумаг. Полагалась и выплата, довольно крупная сумма, точно не знаю сколько. Но я этих денег так и не увидела. Врач дал мне наркоз. Я родила. А когда очнулась… – Она запнулась, потом повела плечами, будто отметая все эмоции, и добавила: – Я даже не знала, кто у меня родился, мальчик или девочка.

Мэтт не сводил глаз с автомобиля Лэнса. Внутри у него словно что-то оборвалось.

– А отец?

– Он сбежал, узнав, что я беременна. Разбил мое сердце. Года через два его сбила машина, насмерть.

– И ты так и не узнала, что стало с ребенком?

– Нет. И в каком-то смысле даже радовалась этому. Ведь я все равно не смогла бы ничего изменить. Но это вовсе не означает, что ребенок был мне безразличен. Что я не думала о нем. Не представляла, как она живет, что с ней происходит.

Она умолкла. Мэтт резко развернулся к жене: