— Я очень благодарен вам за то, что вы согласились уделить мне время, — сказал Тони.

Вольф поморщился:

— Петра умеет убеждать. Она сказала вам, что я был женат на ее сестре?

Тони покачал головой:

— Нет.

Вольф пожал плечами:

— Петра все еще считает меня членом семьи. Поэтому я должен ей подчиняться. Итак, доктор Хилл, чем могу помочь?

— Не знаю, что вам сказала Петра.

— Насколько я понял, надо сохранять конфиденциальность, так как речь идет о серьезном преступлении. И вы считаете, что, возможно, преступник или кто-то из его семьи пострадал, попав в руки врачей-психиатров, так?

— Так.

— Поскольку вам нужна моя помощь, а это сфера моих научных интересов, беру на себя смелость предположить, что речь идет о Штази?

— Да, есть такая мысль.

Вольф, хмурясь, закурил сигарету:

— На Западе обычно путают Штази с КГБ, когда речь заходит об использовании психиатрии в политических целях. На самом деле в Германии динамика была другой. У Штази в распоряжении находились огромные ресурсы, однако использовались они для создания не имеющей себе равной сети информаторов. Могу сказать, что один человек из пятидесяти был напрямую связан со Штази.

— Там, — продолжал он, — делали ставку на то, что они называли «разложением» людей, имея в виду, что люди должны думать, будто у них нет сил для борьбы. Они были как будто парализованы как граждане, так как не сомневались в том, что все контролируется. Один из моих коллег назвал это «неослабным тихим принуждением для получения полного подчинения».

Сотрудники Штази умели работать, и люди думали, будто любое случайно брошенное слово в баре может в будущем осложнить их профессиональную жизнь. Детей учили, что любое проявление несогласия лишит их возможности продолжить учебу в университете. С другой стороны, содействие Штази открывало путь к лучшей жизни. Использовались две тактики — подкуп и шантаж.

Офицеры Штази находили людей, которые, как они считали, пойдут на сотрудничество с ними, и внушали им, будто они делают важное дело. Видимо, когда живешь в обществе, в котором тебя учат, что ты ничто, большим искушением является возможность как-то проявить себя. И, конечно же, поскольку эти люди думали, что поступают правильно, преследовать их потом и наказывать очень трудно. Падение коммунизма разрушило многие жизни, так как рассекречивались документы и многие узнавали о предательстве жен, мужей, детей, родителей, друзей, учителей. Как видите, государству не было нужды прибегать к услугам психиатров. Население и без того было покорным, — закончил он свою лекцию.