Гарольд, мужчина крупный, откинулся назад так резко, что чуть не упал. Ему пришлось схватиться за стол, чтобы удержаться на скамейке.

— Микки, о чем это ты? — спросил он.

Не поднимая головы, Микки заговорил:

— Честно сказать, я не думаю, что об этом следует распространяться в присутствии святого отца — ему это не понравится.

В рядах «солдат» раздался ропот. Теперь из-за Макгилла они не смогут дослушать до конца увлекательную историю! А они так рассчитывали, что знаменитый Микки Фэннинг расскажет что-нибудь о своих подвигах. Святой отец явно проигрывал состязание в популярности — и это у собственной паствы! Надо было срочно спасать ситуацию.

— Микки, вы же среди друзей. Уверяю вас, что бы вы ни рассказали, меня это не шокирует, — сказал преподобный Макгилл. — «Солдаты Христа» всегда горячо поддерживали вас во всех начинаниях. Конечно, нам приходится немного, как бы это выразиться, маскироваться, чтобы не растерять сторонников в Вашингтоне да и среди простых американцев из Пеории.^[30] Но мы понимаем: на войне как на войне. К какой бы тактике вы ни прибегали в своих благородных делах, это было оправдано. По-моему, вы, как никто, заслуживаете только всеобщего уважения.

«Солдаты» забубнили на разные голоса, соглашаясь с Макгиллом. Бородатый парень похлопал Микки по плечу — Микки это было неприятно. Гарольд порадовался, что преподобный Макгилл наконец-то рассуждает более радикально и здраво.

— Двадцать лет тому назад я стрелял в Дэвиса Мура с расстояния в шестьдесят метров, — сообщил Микки. — Промахнулся сантиметров на пять, и он выжил. Примерно год спустя я проезжал через Чикаго, возвращаясь после очередной работы, и решил сделать еще одну попытку. Была жутко холодная зима. У меня не было времени на то, чтобы принять все необходимые меры предосторожности и организовать… э-э… ликвидацию, и тогда я решил пойти другим путем. В тот вечер я не мог этого знать, но, как выяснилось впоследствии, моя тактика дала отличные результаты.

Дочь Мура работала в магазине одежды. Я зашел туда за два часа до закрытия и спрятался в одной из примерочных. Сидя там, на листке бумаги я написал, вернее нарисовал, ей послание. — Микки достал из кармана пожелтевший листок с потрепанными краями, сложенный вчетверо. Он аккуратно развернул его, словно это была хрупкая страничка древнего манускрипта. — Вот оно.

Святой отец поправил очки, стремясь получше рассмотреть рисунок. Красными и черными чернилами нарисовано сердце — изображение было грубоватое, но анатомически верное. Вокруг сердца обвивалась змея. Еще там было две руки (одна указывала в небеса) и монограмма «HoG». Чуть ниже — имена шести докторов. Написаны черным и зачеркнуты красным. Седьмым в списке было имя доктора Дэвиса Мура, и оно не было перечеркнуто. И в самом низу — прописными печатными буквами стих из Библии, хорошо знакомый всем, столпившимся вокруг стола: