Они стояли в маленькой березовой рощице, почти у ограды, и смотрели на долину, где блестело под солнцем небольшое озеро. Тони взглянул на часы:

— Пожалуй, нам пора. Через четверть часа у меня назначена другая встреча.

Бросив последний взгляд на зимний пейзаж, они повернули назад, к безобразной викторианской готической глыбе.

— Я рад, что вы сегодня пришли, — сказал Стори.

— Мы ведь договорились.

— Я думал, вам может помешать работа в полиции.

— Мои пациенты всегда стоят для меня на первом месте. Я сотрудничаю с полицией, но это еще не дает им власть диктовать мне, что я должен делать.

Стори странно посмотрел на него:

— Интересная формулировка.

— А что? Так и есть. Я сегодня все утро размышляю о силе и власти.

Они молча прошли пару минут, потом Тони спросил:

— А вы что думаете о силе и власти, Том?

Между бровями Стори залегли две вертикальные складки. Он пытался облечь в слова свои мысли, чувствуя, что удается это все с большим трудом.

— Ты хватаешь ее, как только находишь, — ответил он. — Все зависит от обстоятельств. Сила одного означает горе другого.

Тони резко остановился. Он не знал точно, каким образом, но что-то в словах Тома Стори подтолкнуло его к новой идее. Он заговорил так тихо, что его пациенту пришлось напрячься, чтобы расслышать:

— Взгляни на притесненного, оттуда прямая линия к притеснителю… — Тони поднял кверху лицо. — Найди нить — и ты найдешь убийцу. — Он повернулся к Стори и блаженно улыбнулся. — Спасибо вам, Том. Спасибо за эту замечательную мысль. Кажется, я начинаю видеть свет.

Со светом, правда, пришлось подождать. Как Тони сказал, ему еще предстояла встреча с другим пациентом, чей психоз требовал от него полнейшего внимания. Через час он наконец вышел из кабинета, опустив голову и не замечая, что творится вокруг. Он лишь смутно отмечал проходящие мимо силуэты и дошел до конца коридора, когда понял, что обратились именно к нему. Он остановился и нахмурился, нетерпеливо оглядываясь вокруг, когда чей-то голос повторил слова Багза Банни.^[11]

Джен Шилдз стояла, прислонившись к стене возле его кабинета.

— Я сказала: «Ну как дела, док?»

На секунду его сердце сжалось от нехороших предчувствий, но он тут же успокоил себя. Если бы что-нибудь случилось, она бы не стала изображать из себя клоуна.