– Где я, по-твоему, столько денег возьму? Напечатаю?

Тео кинул на него заинтересованный взгляд.

– Даже и не думай, – вскинулся Джек.

Друг с многозначительным выражением лица смолчал.

– Это даже не обсуждается, – отмахнулся адвокат, желая немедленно закрыть вопрос.

– А почему нет? Есть у меня один знакомый в Спиртсбурге…

– Хватит. Знаю я твоих знакомых. Помнишь, что было в прошлый раз, когда мы связались с очередным твоим знакомым?

– Что-то не припомню.

– Забыл, как мы от пуль удирали со скоростью света? Мне всего-то понадобилось срочно улететь с Берега Слоновой Кости. Так ты подцепил какого-то прощелыгу на ворованном самолете.

– И вовсе не на ворованном. Он позаимствовал его на время.

– Да? Так и объяснил бы автоматчикам, которые по нам обоймы расстреливали.

– Ладно, если тебе не нравятся мои методы, сам поищи человека, который отстегнет тебе к обеду семизначную сумму.

Было в рассуждениях Тео здравое зерно, однако Джека не покидал скептицизм.

– Ладно, исключительно ради смеха расскажи, как работает твоя схема.

– Итак, занимаем у Брата Бабло двести тысяч. И за эти деньги получаем два миллиона весьма правдоподобных фальшивок.

– Да, и лет десять исправительной колонии.

– А ты что предлагаешь? Эшли Торнтон за миллион утопили, а у нас лишь четверть. Два миллиона – солидный куш, достаточно, чтобы пойти на одновременный обмен. Твое дело на свет божий его выманить, а там – снайперы снимут.

«Бред какой-то. Не пристало мне, адвокату, связываться с фальшивомонетчиками», – глядя в окно, подумал Джек.

– Есть мыслишка получше?

Джек подошел к стойке, щелкнул замками, открыл «дипломат». Внутри покоились уложенные аккуратными рядками пачки хрустящих купюр. Свайтек протянул руки, легонько касаясь денег пальцами, точно пианист клавиш.