Она выехала из «Дейз-Инн» и поехала к дому Диди. Руки ее крепко сжимали руль, а мыши страха грызли живот изнутри.

В четырех милях к западу от Энн-Арбор Диди сидела в кресле в прихожей и свет лампы поблескивал на пробивающейся в рыжих волосах седине. Она ждала, кого первого приведет судьба к ее двери. Ум ее отдыхал, кубик Рубика был собран. Она выбрала свой путь, и змея умерла.

Сквозь деревья мелькнул свет фар.

Диди встала на потерявших вес ногах. Пульс застучал, как Смерть в ворота. Машина выехала на подъездную дорожку, и за белыми конусами света был виден потрепанный темно-зеленый фургон. Он остановился перед передней дверью, скрипнув изношенными тормозами. Диди почувствовала, как ее зубы впиваются в нижнюю губу. Она вышла наружу, одетая в свой рабочий костюм — удобный серый свитер с кожаными заплатками на локтях. К нему пристали кусочки глины, а джинсы были заляпаны краской. Из пассажирской дверцы появилась Мэри с ребенком в детской корзинке. Утомленный Эдвард отвалился от руля.

— Нашли! — сказал он. — Все-таки я добрался.

— Заходите, — предложила Диди и отступила на шаг, пропуская их в дом. От прошедшей мимо нее Мэри пахнуло звериным запахом немытого тела. Эдвард проковылял вслед за ней и шлепнулся на кушетку.

— Ну и ну! — сказал он, блеснув ошалелым взглядом фальшивых голубых глаз. — Задница отваливается!

— Я приготовлю кофе, — сказала Диди и прошла в прибранную кухню, где отсутствующая филенка была закрыта приклеенной скотчем газетой.

— Барабанщика надо переодеть, — сказала Мэри. Она поставила корзинку с ребенком на пол и вытащила из сумки «магнум», потом бумажное полотенце и памперс. Ребенок беспокойно сучил ручками и ножками, лицо его было сморщено для плача, но он не плакал.

— А симпатичный короед. — Эдвард откинулся на кушетку, сбросив свои начищенные до блеска ботинки, и раскинул ноги. — Теперь, когда он не орет мне в ухо, я это тоже заметил.

— Он хороший мальчик, хороший мамин сыночек, вот кто он такой.

Пока Диди наливала воду в кофеварку, Эдвард смотрел, как Мэри меняет Барабанщику памперс. Ему было ясно, что Мэри чокнулась насчет этого ребенка. Когда вчера она заявилась к нему в семь утра и сказала, что они едут в Энн-Арбор, он ей ответил, что у нее винтиков не хватает. Он не собирается ехать в Мичиган с женщиной, у которой на спине нарисована мишень ФБР, будь она ему хоть сестрой, хоть рассестрой. Но она ему рассказала насчет Джека Гардинера, и это пустило его мысли в новом направлении. Если правда, что Джек в Калифорнии и Диди может их к нему отвезти, то для продажи его книги не будет лучшего подспорья, чем интервью с самим Лордом Джеком. Конечно, он еще не знал, как Джек к этому отнесется, но Мэри сказала, что сама мысль хороша. Мэри сказала, что был не права, накинувшись на него из-за книги, — она просто поддалась первому чувству. Она сказала, что хорошо будет дать миру знать, что Штормовой Фронт все еще жив. Эдвард больше думал о статье в журнале «Пипл», чем о высказывании политических заявлений, но Мэри даже пообещала ему помочь уговорить Джека дать интервью. Если Диди права и если Джек в Калифорнии. Два больших «если». Но вполне стоило взять в «Си Кинг» несколько дней по болезни, чтобы эти «если» прояснить.