— Хенрик хорошо переносил жару?

— Он обожал ее. Но переносил ли, не знаю.

Лусинда пригласила ее в тесный домишко. Луиза поздоровалась с ее матерью, согбенной старушкой с сильными руками, морщинистым лицом и приветливыми глазами. Повсюду сновали дети, всех возрастов. Лусинда что-то им сказала, и они сразу убежали в открытую дверь, занавешенную трепетавшей на ветру занавеской.

Лусинда скрылась за другой занавеской. Из комнаты долетали хриплые звуки радио. Лусинда вернулась, держа в руке фотографию.

— Вот. Хенрик и Фелиция.

Луиза поднесла фотографию к окну — Хенрик и Назрин. Луиза напряглась, пытаясь уразуметь, что же она видит. Мысли кружились в голове, смутные, бессвязные. Почему он это сделал? Почему солгал Лусинде, что у него есть сестра? Она вернула фотографию.

— Она ему не сестра. Просто хорошая подруга.

— Я не верю тебе.

— У него не было сестры.

— Зачем же он наврал мне?

— Не знаю. Слушай, что я тебе говорю. Это его подруга, ее зовут Назрин.

Лусинда больше не протестовала. Положила фотографию на стол.

— Не люблю людей, которые лгут.

— Не понимаю, почему он сказал, что у него есть сестра Фелиция.

— Моя мать ни разу в жизни никому не лгала. Для нее существует только правда. Отец вечно врал ей про других женщин, уверял, что их нет, врал, что заработал деньги, а потом потерял. Врал про все, кроме одного: что без нее ему бы никогда не справиться. Мужчины врут.

— Женщины тоже.

— Они защищаются. Мужчины воюют с женщинами разными способами. Самое привычное их оружие — ложь. Ларс Хоканссон хотел даже, чтобы я поменяла имя, звалась Жульетой, а не Лусиндой. До сих пор не могу понять, в чем разница. Может, Жульета раздвигает ноги по-другому, не так, как я?

— Мне не нравится, как ты говоришь о себе.