— Ваша мать святая. Она…
Медсестра замолчала. Пришла моя очередь продолжить восхваления. Я спросил:
— Я могу ее видеть?
Я был бы счастлив получить отрицательный ответ, но женщина сказала:
— Конечно. Она наверху. Я пойду с вами.
— Вот этого не надо, пейте свой чай.
Медсестра не стала настаивать. Я поднялся на второй этаж, минутку постоял и постучал. Потом сообразил, что мать не может ответить, и вошел. Мои чувства легко было бы понять, прочитав следующий отрывок:
Мэри, мать холостых клириков, которые повернулись спиной к человеческой расе, подарила святому Августину идеальную небесную копию его собственной властной матери. Так писал Томас Кахилл в своей книге «Как ирландцы спасли цивилизацию».
Я был готов к тому, что она сильно изменилась. Но действительность превзошла мои ожидания. Мать стала старухой. Ее главной чертой всегда была энергичность. Разумеется, это была темная энергия, она не возникала из доброты. Скорее рождалась из злобы и глубокой горечи. Но, так или иначе, она ее питала и давала ей силы постоянно пребывать в движении.
Мать сидела в кресле. Все ее тело сжалось, как будто она потеряла стержень. Правая рука неподвижно лежала на коленях, лицо было искажено, а из уголка рта текла струйка слюны.
Самое скверное было то, что я не знал, как к ней обратиться. Сказал:
— Мама.
Это прозвучало искусственно и неуклюже. Я не просто сел на край кровати, я на нее почти упал. Я думал, что моя мать потеряла способность так на меня воздействовать. Глаза ее были тусклыми, невидящими. Казалось, она меня не заметила.
Тишина давила.
Мне никогда не приходилось видеть мать молчащей. Обычно она непрерывно жаловалась, упрекала, угрожала, но была явно живой. Я произнес:
— Это Джек.