— Меня потрясло то, что сделали с твоим магазином. Очень жаль.

Она остановилась. Выражение осунувшегося лица Аниты под копной белых, закрывавших лоб волос стало вдруг жестким.

— Фашисты. Люди Талибана. Хотят, чтобы их бог стал камнем, засунутым в мой ботинок. — Она скрестила перед собой руки: — Но пасаран!

— Аминь.

Анита коротко фыркнула:

— Лучше избавь свою речь от этого лексикона. — Она сняла шляпу. — Адвокат Присциллы Гол оформил арест моего имущества как потенциального должника. Я не могу воспользоваться страховкой. Что означает невозможность отстроить магазин заново.

— Джесси знает?

— Да. Он сказал, это способ давления. Меня выводят на мировое соглашение с Присциллой.

— Хотят добить лежачего?

— Я так не думаю. — В ее глазах мелькнуло виноватое выражение. — Эван, они — это все, что у меня осталось…

— Кто?

Анита кивнула на гаражные ворота:

— Пип и Оливер. Теперь, когда нет «Беовульфа», мне…

— О нет!..

Я вгляделась в темноту гаража.

— Ты должна меня понять. Их больше некуда деть.

— Нет, ты не можешь оставить хорьков в этом доме.

Войдя в гараж, я щелкнула выключателем. Свет вспыхнул, и я тут же услышала царапающий звук, донесшийся из дальнего угла из-под брезента.

Анита вошла следом.

— Все из-за бешенства. Люди стали подозрительными. Их не пожалеют ни в коем случае, даже и привитых.