— Кто?

Табита заглянула в кухню:

— Можно поесть? Я очень голодная.

— У тебя дома полно консервов.

— Туда нельзя. За моим домом следят. Я ничего не ела со вчерашнего дня.

Табита на самом деле отощала и заметно побледнела. Под кожей отчетливо выступали ключицы. Я проводила ее на кухню.

Увидев клетку, она остановилась:

— О-о… Это те самые…

— Хорьки. Вопросов не задавай.

Получив тарелку с остатками позднего обеда, Табита набросилась на пищу. Затем переключилась на бутерброды и молоко. Держась на противоположном углу стола, Люк с осторожным любопытством следил за матерью.

Отправляя в рот куски, беглянка заметно дрожала.

— Наш рацион стал совсем скудным, особенно после смерти пастора Пита. Пищу брали из неприкосновенных запасов на всякий случай, чтобы ничем не отравиться. Правительство могло специально отравить воду и что-либо еще. Так говорила Шенил. Ничто не должно нарушить нашу боеготовность.

Тарелка опустела. Послюнив палец, Табита тщательно собрала все крошки.

— Скоро начнется война? — спросил Люк.

— Нет, — ответила я.

Мальчик посмотрел мне в глаза:

— Мой папа в тюрьме. Что же будут делать его авианосец и его эскадрилья?

Дотянувшись через стол, я взяла руку ребенка:

— Войны не будет. Люди часто про это говорят, но они сильно преувеличивают.

Щеки Табиты немного порозовели, и она предложила: