– Откуда ты узнал все это?

– Вчера вечером я разговаривал с Томом Кейджем. Именно по этой причине он перестал направлять пациентов к Киркланду.

– Доктор Кейдж говорил что-нибудь о моем отце?

– Да. Очевидно, Люк много рассказывал ему о том, что ему пришлось пережить на войне. Том служил в Корее, так что твой отец наверняка полагал его более благодарным слушателем, нежели остальных.

– И что он ему рассказывал?

– Том не стал углубляться в подробности. Но он сказал, что считает твоего отца хорошим солдатом и добрым человеком. Собственно говоря, это и натолкнуло меня на размышления. Если Том Кейдж считал твоего отца хорошим малым, трудно представить его в роли растлителя собственной дочери. Я не говорю, что он не мог им быть. Доктор Кейдж мог смотреть на твоего отца, видеть перед собой ветерана с кучей проблем и закрывать глаза на прочие его недостатки. Но Том хочет, чтобы ты пришла к нему. Думаю, тебе следует выслушать то, что он может рассказать.

– Я и сама хочу. Господи, если бы сейчас было утро! Мне совершенно не хочется спать.

– Тебе осталось недолго ждать. – Майкл протягивает руку и выключает верхний свет. Через пару секунд окно спальни из черного превращается в синее. – Ты проспала шесть часов.

Светает. Я не верю своим глазам.

– Кэт, есть еще кое-что, о чем, думаю, я должен рассказать тебе.

– Что?

– Твой дед может говорить правду о том, что именно отец растлевал тебя, но лгать о том, что это он убил его.

– Что ты имеешь в виду?

– Есть и другие кандидаты на роль человека, который нажал на курок.

По какой-то причине мне требуется некоторое время, чтобы понять, на что намекает Майкл. Наконец я соображаю.

– Моя мать? – шепчу я.

Он кивает.

– Это легко представить. В течение нескольких лет она отрицает саму возможность растления, но однажды ночью сама становится тому свидетельницей. Может быть, она была пьяна или накачалась наркотиками по рецептам. Они ссорятся, она хватает ружье, висящее над камином, и убивает его.

– Притом что я нахожусь в комнате?