Ханна права. Для меня это не просто очередное дело.

Один только вид клиники вызывает у меня приступ тошноты. Небольшое здание под оцинкованной крышей стоит на выжженной солнцем поляне. Позади него растет одинокая смоковница. Я буквально чувствую, как из моих ладоней вынимают занозы, а в предплечье впиваются уколы против столбняка.

Глядя на следующее фото, я благодарю Бога за то, что ничего не ела. На нем нет ничего особенно страшного – по обеденному столу не разбрызгана кровь или серое вещество мозга, и на изуродованном лице, бывшем когда-то человеческим, не лежит стреляная гильза. Это всего лишь Энн, моя некогда очаровательная тетя, лежит обнаженной на голом деревянном полу, и ее грудь и бедра обвисли, как мешочки с растаявшим воском. Ее рот приоткрыт, как во сне, вот только сон на этот раз вечный, и…

– Кэт? – негромко спрашивает Ханна. – С тобой все в порядке?

– Да.

Снимок сделан сверху. На нем видны ножки стола для обследования больных, коричневые ноги в сандалиях – это, скорее всего, Луиза – и следы плесени внизу медицинского шкафчика. Совсем рядом с головой Энн лежит что-то круглое и темное, но я не могу разглядеть, что это такое. Я переворачиваю снимок и кладу его в самый низ стопки.

И вдруг сердце у меня останавливается.

На следующей фотографии, снятой под другим углом, видна плюшевая набивная игрушка, которая лежит на полу примерно в трех футах от головы Энн. Это не просто какая-то игрушка. Это черепашка. Его зовут Томас. Томас, Робкая Черепашка.

– Томас… – выдыхаю я.

– Что? – спрашивает Кайзер.

Я показываю на черепаху.

Кайзер подходит ко мне, чтобы взглянуть.

– Эта черепашка имеет такое большое значение?

– Томас был любимой игрушкой Энн с тех пор, как она была маленькой.

– А я и понятия не имел об этом. По-моему, в комнате находилось несколько плюшевых игрушек. Мы решили, что они предназначались для детей, чтобы отвлечь их, пока им делают уколы или что-нибудь в этом роде.

– Так оно и есть.

Айви всегда держала в клинике плюшевых зверушек. И вы, как только туда входили, сразу получали от нее игрушку. Но вместе с ощущением комфорта возникало и ощущение предательства, потому что вы знали: скоро придет боль. Но все равно не выпускали игрушку из рук. Ведь она не виновата, что вам больно.

– Томаса не было в клинике. Это Энн принесла его туда. Я удивлена, что она, умирая, не держала его в руках.

– Может быть, и держала поначалу. Мы обнаружили некоторые признаки того, что она сначала легла на стол для обследования пациентов и скатилась на пол уже после того, как потеряла сознание.