Виктор вздохнул.

— Я сказал ему, что ходят слухи о резне в деревне Бара. Что, возможно, в этом замешаны работники их завода. Он сказал, что ему об этом ничего неизвестно, и пообещал проверить.

— Что было потом?

— Примерно через час мне позвонил исполнительный директор «Октагона». Он хотел знать, откуда ползут такие слухи.

— Не тогда ли он предложил вашему фонду многомиллионную взятку?

— Никто не позиционировал это как взятку!

— Я не могу обвинять вас в том, что вы пошли на сделку с «Октагоном», доктор Бэнкс, — сказала Риццоли. — В конце концов, самое страшное уже произошло. И мертвых было не вернуть, так что вы вполне могли воспользоваться трагедией в благих целях. — Она заговорила тише, почти доверительно: — Вы ведь так рассуждали? Чем сотни миллионов долларов пойдут в карманы адвокатов, пусть лучше послужат хорошему делу? Разумно.

— Вы это сказали, детектив. Не я.

— А как они купили молчание сестры Урсулы?

— Этот вопрос вам следует адресовать митрополии Бостона. Я уверен, сделку заключили и с ними.

Риццоли замолчала и подумала про аббатство Грейстоунз. Новая крыша, ремонт. Откуда у нищей обители средства на реставрацию этого бесценного объекта? Она вспомнила слова Мэри Клемент о том, что объявился щедрый спонсор.

Открылась дверь, и вошел Кроу с чашкой воды, которую поставил на стол. Виктор сразу схватился за нее и нервно глотнул воды. Мужчина, который поначалу держался так уверенно и даже нагловато, теперь выглядел жалким и потерянным.

Пришло время выжать из него последние капли правды.

Риццоли приготовилась к последней атаке.

— Так зачем вы все-таки приехали в Бостон, доктор Бэнкс?

— Я уже сказал вам. Я хотел увидеть Мауру…

— «Октагон» просил вас приехать. Так ведь?

Он сделал еще глоток.

— Так?

— Они были обеспокоены.