Федя у нас дока по всем подряд наблюдениям. Не в том плане, чтобы грамотно кого-то обнаружить – это уже дело десятое, а в том, что касается организации самого процесса. Я сразу понял, что наблюдать ему приходилось частенько и подолгу.

Мы притащили на чердак два матраца, две плащ– палатки, отнятый у Бормана MP3-плеер – ему все равно не надо, он раненый; пятилитровый термос с чаем (заваренный с чабрецом, между прочим), банку клубничного варенья, полтора кило ржаных сухариков, безразмерный пакет с жареными семечками, две буханки хлеба и связку домашней колбаски – это уже на тот случай, если вдруг экстренно захочется перекусить между полноценными приемами пищи – на обед и ужин договорились по очереди ходить домой.

Как видите, наблюдение – это высокое искусство, и подходить к нему нужно очень ответственно.

Федя поначалу хотел было составить график, но потом отказался от этого неблагодарного занятия. Решили работать вдвоем, никого более не привлекая: один торчит у трубы, непрерывно сканируя вражьи угодья, второй отдыхает рядом, пребывая в готовности в любой момент подменить напарника. Остальных все равно задействовать не получается: Борман ранен, Рома – сиделка, а Ленка с тетей Галей с утра укатили в райцентр за видеокамерой. По настоянию Феди гусевская родня скинулась, чтобы купить ей любимую игрушку, без которой наша звездочка чувствовала себя как без рук. Если кто запамятовал: камеру, ноутбук и, вообще, практически все наше имущество, что не было в карманах, мы вынуждены были бросить в районе новостроек родного города. В том числе и Ленкину машину – умные люди советовали нам от нее избавиться, и, как видите, мы прислушались к этому совету, пусть несколько запоздало и не по своей воле, но избавились...

В таком вот безмятежно-созерцательном режиме мы успели поработать не более пары часов: я только-только вошел во вкус и принялся похрапывать на матраце, как вдруг меня грубо растолкал злобный огр Федя и нетерпеливо потребовал:

– А ну, бегом подскочил! Глянь, это не оно?

Я припал к окуляру и вот что увидел:

– у крыльца административного здания стоит запыленный внедорожник;

– на крыльце разговаривают двое: волосатый жиробас под шестьдесят и элегантный стройный мужчина едва за тридцать, в черных очках и с благородной эспаньолкой – жиробас держится подчиненно и отчасти даже униженно;

– у распахнутой водительской дверцы стоит крепыш и с пристрастием озирает окрестности, останавливаясь взглядом на любом более-менее значимом ориентире, – ну, во всяком случае, так мне показалось;