– А запасец? – Филин уже вполне свойски подмигнул.

– А что «запасец»? – атаман резко заскучал. – Запасец, он, сам понимаешь, карман не ломит...

– Видишь ли, мы рассчитывали на тихую филигранную акцию. Инструмент у нас хороший, но для такого дела надо бы что-нибудь поосновательней...

– Понимаю, – атаман вполне скупердяйски вздохнул и махнул рукой. – Ну... есть два пулемета, восемь коробок к ним и с десяток «Агленей»[5].

– Отлично! Все вернем в целости и сохранности.

– И гранатометы?!

– Хе-хе... Ну, коли надо – потом подвезем. Если живы будем.

– Да шутка же! Ладно. Пошли в закрома, выдам, да пора уже делом заняться...

* * *

К полуночи мы с Федей скрытно выдвинулись в район Прибрежного Сада и заняли позицию на его северо-восточной оконечности, под развесистой старой яблоней. Федя работал пулеметчиком, а я получил почетную должность «второго номера» – стрелка прикрытия; получил автомат, а с ним – инструктаж:

– Не стрелять, мать твою так! Только в крайнем случае, если меня совсем убьют...

Задачу нам поставили простую, но важную: после залпа «отработать» по второму транспорту с людьми и ни в коем случае не палить по джипу. Им и его обитателями, равно как и первым транспортом, будут заниматься другие камрады, мирно затаившиеся в ночи неподалеку от нас.

Темно было, как сами знаете где и у кого, но я эти места напропалую излазил в детстве, так что диспозицию представлял себе отчетливо и ярко, как при свете дня.

Слева у нас река, вдоль нее, до самого совхоза тянутся непроездные сады. Справа длиннющий заливной луг, по которому вьется полевая дорога. За лугом – лес, довольно густой, кататься на машине там нереально.

По расчетам Филина, враг должен подвезти личный состав примерно на полкилометра к станице и уже оттуда наступать пешим порядком. Или ехать до самой станицы, это уж насколько наглости хватит.

Других дорог тут нет, так что мимо нас в любом случае не проскочат, даже если додумаются выступать пешком сразу из совхоза.

Ленка с камерой наперевес дежурит на крыше тракторной бригады и ждет сигнала, чтобы мчаться снимать кино, а во дворе стоит Федина «шоха».

Ну вот вам и вся диспозиция: теперь сидим и ждем.

Тролль Федя, скот бездушный, завернулся в плащ– палатку и спит, а мне холодно, тревожно и оттого в голову лезут разные нехорошие мысли.

А! Вот что интересно: перед выдвижением Федя разобрал пулемет до последней детали, протер все части, кое-что смазал маслом, опять протер, проверил, прощупал каждую железяку, вручную «продавил» ленты, все вычистил, опять собрал и только тогда успокоился. Война, скажу я вам, это дикое занудство. Я никогда не буду военным! На мне семейная традиция и умрет.