Генерал Уоткинс тут же воспользовался возможностью высказаться, появившейся у него с уходом министра, и проговорил:

– Лично я удивлен, что вы решили вернуться в Вашингтон. Мне казалось, что вы уже сыты здешней жизнью по горло.

– Это верно.

Генерал удивленно и вопросительно посмотрел на Кита.

– Что ж, может быть, новая должность прибавит вам оптимизма, бодрости и сил, – произнес он.

– Если у меня на погонах будут когда-нибудь такие же звезды, как у вас, сэр, – сказал Кит, – мы сможем устроить что-нибудь вроде соревнования и посмотреть, в ком из нас больше сил.

Судя по всему, генералу Уоткинсу это высказывание пришлось не очень по душе, однако, почувствовав, что положение теперь изменилось не в его пользу, он оставил это замечание без ответа.

– Ну что ж, джентльмены, я вам больше не нужен, к тому же меня тоже ждет следующая встреча. Всего хорошего. – Он посмотрел на Кита и добавил: – Способность к политическим играм всегда была не самой сильной вашей стороной, полковник.

– Благодарю вас.

Уоткинс ушел, оставив Кита, Чарли Эйдера и полковника Чэндлера стоять в зале заседаний кабинета. Поскольку, однако, все они были худо-бедно, но людьми не низшего ранга, то сели сами, не дожидаясь чьего-либо приглашения. Кит расположился чуть в сторонке, через несколько стульев от остальных.

Чэндлер заговорил о функциях, которые предстояло выполнять Киту, и Кит снова отключился. Вся эта так называемая беседа была чистейшей воды спектаклем, тщательно отрежиссированным, с известным актером – министром обороны – в эпизодической, но яркой роли. Конечно, отчасти беседа являла собой и протокольное действо – если Кит продолжал еще считать себя военнослужащим, то министр обороны был для полковника самым большим начальником, – но и каждому из других участников этого спектакля тоже отводилось в нем свое место. Чарли Эйдер исполнял роль Иуды, генерал Уоткинс – козла отпущения, полковник Чэндлер – Пилата, которому наплевать на все и он умывает руки, а Тед Стэнсфилд – главного церемониймейстера и конферансье.

Мысли Кита снова вернулись к Энни; интересно, подумал он, как бы она восприняла все происходящее, если бы оказалась сейчас здесь. Кит не кривил душой, когда сказал Чарли, что Энни – простая провинциалка, но это обстоятельство вовсе не означало, будто она была дурой. Напротив, и в школе, и в колледже она успевала даже лучше, чем сам Кит. По своему происхождению Энни вела свой род от таких же простых жителей Среднего Запада, рядовых фермеров, что и сам Кит; и поэтому он нисколько не сомневался, что, если бы Энни оказалась сейчас тут, в этом зале, она бы сочла всю эту напыщенность, протокол и чинопочитание достаточно неприятными и, разумеется, с ходу разобралась бы, что к чему, притом намного быстрее, чем сумел это сделать в свое время Кит.