Не переставая сетовать, она удалилась.
Это было не похоже на Шарлотту, звонить ему домой, да ещё после полуночи. Должно быть, изменила решение или случилось что-то серьёзное.
— Извините, мама неважно говорит по-английски… Алло? Что?..
Его перебил несколько истеричный голос:
— А то, что я знаю, все вы, ребята, считаете, это вроде того моя вина, что вроде бы я рассказала кому-то, растрепала Чёртову Страшную Тайну, но это не так, я никому не говорила, ни…
— Донна…
— …потому что единственный, кому я… в любом случае, никто, кому я сказала, не был заинтересован, ну, в аресте этой немой, и мне
— Донна…
— …действительно жаль, она выглядит ужасно, и я бы никогда, я этого не хотела и собираюсь доказать тебе, у меня есть идея и…
— Донна, не волнуйся, всё в порядке, никто не считает, что ты хоть в чем-то виновата.
— Ну конечно! Ты говорил, что Сестра Шарлотта так не думает и, того, делала какие-то чёртовы намёки, мол…
— Нет, Шарлотта ничего не говорила о тебе. — Он слышал, как девушка тяжело дышит, готовая расплакаться. — Донна… пожалуйста… Позволь, я приеду к тебе.
— Да… хорошо… не знаю…
— Выезжаю прямо сейчас.
— У тебя усталый вид, Паоло, — сказал ему дед на другое утро. Они направлялись в бар «Рафаэлло» ещё раз поговорить с барменом, старым боевым другом деда. — Усталый и…
— Счастливый, — опередил деда Паоло, чтобы не слушать целую лекцию. — Счастливый, потому что иду с тобой таким прекрасным утром.
Старик насмешливо хмыкнул, верно предположив, что причина хорошего настроения внука в чем-то другом.