– Вы скупили все его копии, не так ли?

– Надеюсь, что все. – От переживаемого страдания ее голос снова стал мертвым. – Но теперь это уже не имеет значения, не так ли? – Снова молчание, потом Лаура сказал холодно: – Это давно уже не имеет значения.

– Скажите мне, – мягко проговорил Стайнгардт, – было еще что-нибудь?

– Тот другой перевернул меня на живот. – Пауза была долгой. – У него снова был твердый.

– Перевернул вас?

– Да. – В голосе Лауры едва заметно сквозило раздражение. – Они хотели иметь меня по-всякому.

– Вы, наверное, страдали от этого.

– Нет. Мой папаша не раз это проделывал. – Ее голос снова стал равнодушным. – Когда это происходило, я подняла взгляд. Джейми потягивал мартини, наблюдал.

Вздохнув, Кэролайн Мастерс открыла глаза.

– К сожалению, – произнес Стайнгардт, – наше время истекло.

Судья медленно покачала головой. Из магнитофона актриса ответила будничным голосом:

– На следующей неделе я не могу прийти.

– Ничего, Лаура. Позвоните моему секретарю, и мы назначим вам другое время. Нам, конечно же, надо еще поговорить.

Послышался звук легкого движения – это Лаура поднялась с кушетки.

– Знаете, что самое забавное? Я больше никогда не приду. Разве только с ней.

Ее голос прервался. Рыдание, потом конвульсивное всхлипывание, потом все смолкло. Магнитофон щелкнул.

Долгое время никто не проронил ни слова. Кэролайн Мастер провела пальцами по векам.

– И что, – сказала она, ни к кому не обращаясь, – прикажете мне с этим делать?

– Позвольте нам, – тихо проговорила Терри, – проиграть эту запись на открытом заседании.

Мгновение судья Мастерс размышляла. Потом медленно поднялась со своего кресла и вызвала стенографистку. Как обычно, та скромно уселась в углу.