Пэйджит смолк, посмотрел на судью:

– Я не могу рассматривать это в целом как трагедию. Если, конечно, исключить из рассмотрения мисс Карелли. Я не считаю также, Ваша Честь, что суд может рассматривать это как преступление.

Кэролайн Мастерс взглянула на него с сомнением.

– Закон, – сказала она, – определяет, что является, а что не является преступлением. У нас суд закона, а не место, где можно давать волю чувствам. Вашим, моим или чьим бы то ни было.

– Согласен, Ваша Честь. Но это должен быть и суд справедливости. – Пэйджит задумался на мгновение, закон был против него, и с этим нельзя было не считаться. – В начале слушаний вы сказали, что не следует пугаться решения о проведении дополнительного расследования. Я согласился с вами. Теперь я должен согласиться с тем, что, исходя из буквы закона, суд может вынести решение не в пользу Марии Карелли, и я ничего не могу сделать.

Пэйджит поднял голову:

– Но это было бы несправедливо. Было бы несправедливым решение о продолжении процесса по делу Марии Карелли. У нас не тот случай, когда обвинение имеет что-то неопровержимое против обвиняемой. У него нет улик. Но оно полагается на закон, по которому судья может принять решение о продолжении расследования, довести тем самым дело до суда. А потом, в условиях суда присяжных, оно надеется добиться обвинительного приговора, справедливость которого ничем не может обосновать.

Кэролайн Мастерс оставалась невозмутимой; как же затронуть ее душу, подумал Пэйджит, не задевая ее судейской гордости?

– В суде должно руководствоваться законом, – заявил он. – Но нельзя придерживаться лишь буквы закона. Закон – не аптечный рецепт, а выражение справедливости и морали. Справедливое решение по этому делу на основании этих данных, моральное решение – освободить Марию Карелли от всяких обвинений. Все говорит в пользу того, что Марк Ренсом был именно таким, каким она его описала. – Пэйджит сделал последнюю паузу и закончил, медленно и отчетливо выговаривая слова: – Как ни ужасно то, что произошло в номере отеля, Марк Ренсом сам приговорил себя. Суд не вынес бы более справедливого приговора.

Пэйджит сел.

Следующие несколько минут остались в его памяти обрывками впечатлений: стук молотка судьи Мастерс, смягчившееся выражение лица Карло, слова благодарности, которые бормотала Мария, Кэролайн, покидающая судейский стол под какофонию звуков, в которую вылилось долго сдерживаемое напряжение публики.

Все это казалось нереальным, сомнению не подлежало лишь одно: он верил в то, что говорил. Пока было достаточно и этого. К действительности его вернула Терри, коснувшись его руки.