— Он никогда не говорить про Калифорния.

— А он не упоминал о сестрах или братьях?

— Он сказать, что единственный ребенок. — Она улыбнулась. — Снова соврал?

Я кивнул.

— Что еще он вам говорил?

— Я же уже сказать, ничего, Алекс. Вы не брать сыр, он хороший.

Я надкусил уголок сырного кубика. Резиновый, засохший по краям.

— Значит, ничего больше вы мне о Дейле рассказать не можете?

— Чаще я говорить, а Дейл слушать. Он был хороший друг, когда мне нужен был хороший друг. И теперь получается, он кого-то убить? Кого?

— Возможно, несколько человек.

Она поморщилась:

— Я так часто оставаться с ним одна, и он был всегда милый.

— Услужливый, — подсказал я.

— Такой услужливый. Я таких услужливых больше не встречать.

Соня ушла в комнату «для девочек», как она сказала, и вскоре вернулась, сняв все украшения, умывшись и подколов волосы наверх. Теперь она выглядела проще, но моложе.

— Вы не пошевелиться, — заметила она, не садясь. — Ни на дюйм.

— Боитесь, что я украду столовое серебро?

Она засмеялась.

— Вы уехать завтра? Утро или вечер?