Сэм слабо кивнула.

– Она явно замерзла, Ласло. Давайте-ка прикроем ее.

Сэм проследила взглядом, как он повернулся и побрел по комнате. Ласло по-прежнему таращился на нее. «Почему? – казалось, говорил он. – Почему?»

Хэйр наклонился, собирая простыни с пола. О господи. Ну и бардак.

Комната выглядела как после разгрома. Повсюду битое стекло, одежда, мебель поломана. Окно разбито вдребезги, а карниз для занавесок оторван от стены и болтается. Под раковиной тонкий след какого-то белого порошка. У стены криво лежит стул, одна из его ножек согнута как у старика, который упал и не может подняться. Тумбочка, стоявшая у кровати, теперь оказалась на гардеробе.

Нет. Это невозможно.

Хэйр возвращался назад с постельным бельем. Он вытянул из кучи одну простыню и осторожно обернул ее вокруг Сэм.

Словно флаг вокруг тела убитого солдата.

«Я мертва. Я мертва. Вот почему он смотрит на меня так».

– Возьмите другой конец, Ласло. Подоткните его.

– Со мной все в порядке? – спросила она.

Хэйр внимательно изучал ее. Она почувствовала, что постель слегка оседает, сначала на одну, потом на другую сторону. Хэйр наклонился снова, и она ощутила на себе тяжесть одеяла. И тепло.

– Теперь я хочу проснуться, – сказала она и заметила, как быстро и нервно переглянулись Хэйр и Ласло.

Хэйр слабо улыбнулся:

– Вы сейчас не спите, Сэм. У вас был какой-то дурной… – Он замолчал и развел руками в воздухе.

– Прозрачный, – сказала она. – У меня был прозрачный сон.

– Ох, – сказал Хэйр. – Ну да… я…

– Зубная паста. Он выдавил мою зубную пасту. Она там?

– Ваша зубная паста?

– Ну, на умывальнике.