Проехав еще футов двадцать, она свернула со следа Андреаса и начала траверс через склон, набирая бешеную скорость.

– Таракашка! – услышала она отчаянный крик Ричарда. – Не делай траверса! Таракашка! Поверни, бога ради, ПОВЕРНИ!

Край обрыва стремительно приближался. Она теперь мчалась слишком быстро, и свернуть было невозможно.

– Таракашка! Поворачивай! Поворачивай, таракашка! Падай, ради бога! Падай!

Край становился все ближе.

Она пронзительно завизжала, попыталась заставить свои лыжи повернуть. Попробовала направо. Потом налево, но все безуспешно – край обрыва со свистом мчался навстречу.

Но вдруг снег вокруг нее комьями взметнулся ввысь, в шее что-то болезненно хрустнуло, и она очутилась на спине, уставившись в небо.

Услышала встревоженный голос Ричарда:

– Таракашка? С тобой все в порядке?

Сердце тяжело стучало. Она перевернулась, сдвигая слежавшийся снег.

– Отлично, – крикнула она. – Все отлично.

Она с трудом поднялась, стряхнула снег с очков и увидела Ричарда: тот испуганно переводил взгляд с нее на длинную борозду, которую она проделала в снегу. Андреас, оказавшийся теперь уже в сотне ярдов над нею, по-прежнему не отнимал руки от лица, и она заметила, что по его рукавицам стекает кровь.

– Андреас! – закричал Ричард. – Ты там в порядке?

Склон здесь спускался более полого, и до края обрыва еще оставалось некоторое расстояние. Обе лыжи свалились, она вытащила их из снега, встала на них и занялась креплениями. Ричард ждал. Андреас продолжал сидеть, закрывая руками один глаз. Сэм еще раз взглянула на диагональную линию, которую она пропахала над ним. Ей никак не удавалось застегнуть крепление, она с силой притопывала ногой, стараясь, чтобы запор наконец щелкнул и закрылся. Руки ее совершенно онемели, и сознание тоже как будто онемело.

Послышался какой-то звук, похожий на удар грома, ей показалось, что ее будто сильно ударили по подошвам. Вверху, на снежном склоне начали расползаться трещины, напоминающие узловатые вены.

«Как потрескавшаяся яичная скорлупа», – подумала она.

Раздался оглушительный грохот, и земля стала уходить из-под ног. Трещины расползались во все стороны вокруг нее с каким-то странным, жутким звуком, будто рвали гигантский лист пергамента или же трескалась гигантская яичная скорлупа, или потолок в том гостиничном номере.

Она услышала отчаянный вопль Ричарда:

– Беги, таракашка. БЕГИ!

Она попыталась пошевелиться, но оцепенела от страха. Оцепенела как в кошмарном сне.