Карл смотрел на нее, вспоминая, как ласкал эти соски языком. Вспоминая чудесный вкус и запах Тонни. Ее великолепное тело.
Пуля попала чуть выше пупка, оставив крошечное отверстие, из которого начала сочиться кровь. Тонни с искренним любопытством взглянула вниз, на рану, а затем медленно перевела глаза на Карла.
— Ты меня любишь, Карл? — спросила она.
— На кого ты работаешь? — осведомился Грэнвилл тихим, спокойным голосом. — Кто тебе платит?
Тонни покачала головой. Это был жест возлюбленной, будто бы Карл просит ее что-то сделать, а она с напускной скромностью отказывается, пока он не подойдет и не поцелует ее еще раз.
— Сделай это еще раз, Карл, — сказала она, ненасытная любовница, мечтающая о нем.
— Кто за всем стоит? — прошептал Карл.
Тонни шагнула к нему.
— Сделай это, милый. Еще раз, прошу тебя.
От второго выстрела ее тело развернуло на пол-оборота.
Теперь она смотрела на горы, на долину и на далекое небо — лесная нимфа, встречающая рассвет. Смотрела с выражением искреннего детского изумления на лице.
Она в последний раз повернулась к Карлу, умоляюще протянув обнаженные руки.
— Люби меня, Карл… еще раз… если ты меня любишь…
Он спустил курок раз, другой, третий. Выстрелы отбросили Тонни назад, прямо в пропасть. На какой-то миг девушка, подхваченная потоком воздуха, стала похожа на парящую птицу. Но затем, снова тяжелая и мертвая, уже не принадлежащая этому миру, она стремительно упала вниз, пролетев сотни метров, прежде чем разбиться о камни на дне ущелья.
По телу Карла прошла дрожь. Он вдруг понял, что его сейчас вырвет. Но это ощущение быстро прошло. Грэнвилл взглянул вниз, на то, что когда-то было Тонни. Вряд ли ее так звали на самом деле. Но это уже ничего не значило. Главное, что все кончено. И ей не вернуться назад.
Постепенно Карл стал осознавать, что не один на вершине. Аманда, его дорогая, милая Аманда рядом.
— Прости, — начала она. — Извини, я не смогла…
Он не дал ей договорить. Просто схватил ее, и они крепко обнялись. Их губы встретились и слились в поцелуе. Долгом и соленом на вкус. Затем Карл медленно разжал объятия. Повернулся к отцу Патрику, который осенял себя крестным знамением, беззвучно шепча молитвы.
— Отец, — сказал Карл, — я думаю, пришло время рассказать друг другу все, что нам известно.