Кэтрин резко села, и взгляд ее внезапно затуманился. Сказывался день без воды, и она никак не могла сфокусировать взгляд, чтобы направить лезвие скальпеля. Она махнула им вслепую, и щиколотку пронзила острая боль. Еще один удар ножом — правая нога была освобождена.

Она потянулась к последнему узлу.

Тяжелый ретрактор ударил ее в висок, так что она едва не потеряла сознание.

Второй удар пришелся на щеку, и она расслышала, как хрустнула кость.

Она не помнила, как выронила скальпель.

Когда к ней вернулось сознание, лицо пульсировало от жуткой боли, а правый глаз не видел. Кэтрин попыталась шевельнуться, но запястья и щиколотки вновь были привязаны к стойкам кровати. Рот еще не был заклеен.

Он стоял над ней. Она видела пятна крови на его рубашке. «Его крови», — подумала она с удовлетворением. Жертва показала клыки.

«Меня не так легко покорить. Он питается страхом; от меня он этого не дождется».

Он взял с лотка скальпель и приблизился к ней. Хотя сердце бешено билось, она лежала смирно, не сводя с него глаз. Словно дразнила его, насмехалась над ним. Теперь она знала, что смерть неизбежна, и с осознанием этого пришло ощущение свободы. Это была храбрость приговоренного. Два года она покорно бродила в стаде. Два года позволяла призраку Эндрю Капры распоряжаться ее жизнью. Все, довольно.

«Ну давай, режь меня. Но ты все равно не победишь. Я умру непокоренной».

Он коснулся лезвием ее живота. Мышцы невольно напряглись. Он все ждал, когда на лице ее покажется страх.

Но по-прежнему видел лишь вызов.

— Что, не можешь сделать это без Эндрю? — сказала она. — У тебя даже не встает без его помощи. Эндрю трахал один за двоих. А ты мог только наблюдать.

Он нажал на лезвие, прокалывая кожу. Даже сквозь боль, сквозь первые капли крови она все равно смотрела на него без страха, лишая его удовольствия.

— Ты ведь даже бабу не можешь трахнуть! Нет, это должен был делать твой кумир Эндрю. Но он тоже был слабак.

Скальпель дрогнул в его руке. Завис над животом. Она видела его перед собой в тусклом свете.

«Эндрю. Ключ — в Эндрю. Это его кумир. Его бог».

— Слабак. Эндрю был слабак, — продолжала она. — Ты знаешь, зачем он приходил ко мне в ту ночь? Он приходил умолять меня.

— Нет. — Слово прозвучало еле слышным шепотом.

— Он просил, чтобы я не выгоняла его. Умолял меня. — Она рассмеялась. Ее хриплый смех казался странным в этом царстве смерти. — Как он был жалок! Да, твой Эндрю, твой герой. Умолял меня помочь ему.