— А она сама тебе никогда не рассказывала?

— Нет, но можно сказать, у нее не было такой возможности. Наши разговоры были очень поверхностными. Я не хотел углубляться. Наверное, боялся.

Я задумалась, мы оба молчали, поглядывая друг на друга. Потом я спросила, чего он испугался, когда я впервые упомянула о письме.

— Я испугался, что потеряю тебя.

Он произнес это с откровенным простодушием.

— Из-за чего? — удивилась я.

— Люди считают, что дети похожи на своих родителей, что у них те же недостатки. Они осуждают детей за грехи отцов, хотя не должны. Я не горжусь тем, что моя мать писала анонимные письма. Скажи честно, если бы я рассказал тебе об этом, ничего бы не изменилось?

Удивительно, я не могла этого сказать. Что-то изменилось бы, совсем немного. А может, не немного. Но разве сейчас это важно?

— Ты хороший психолог. — Я подошла к нему, обняла и поцеловала. Нет, ничего не изменилось, все хорошо, просто прекрасно.

То письмо испортило последние двадцать лет жизни Свонни. Оно заполнило ее жизнь, вытеснив из нее без остатка все то хорошее и приятное, что могло бы у нее быть. С момента его появления начались бесплодные, бесполезные поиски, которые привели Свонни к безумию, разрушили ее.

С этим, конечно, можно поспорить. Чтобы утешить Пола, я сказала ему, что без этого письма дневники, скорее всего, не нашлись бы, их никогда не издали бы, не появился бы бестселлер, принесший целое состояние. Свонни вряд ли стала бы их читать, а тем более — нанимать переводчика и заниматься изданием.

Но я вспомнила ее последние минуты. Я была рядом. Свонни умерла дома, ранним темным зимним утром. В тот день мы собирались перевезти ее в больницу, так рекомендовал, а затем и настаивал доктор. После тяжелого инсульта у нее парализовало левую сторону, заметно опустился уголок рта, она ушла в себя, тупо молчала и отказывалась двигаться. Она отвечала безразличием на усилия физиотерапевта, казалось, не замечала заботы окружающих, что должно было стать частью восстановительной терапии. Она не хотела заново учиться ходить и не делала попыток разрабатывать руку. По ночам она неподвижно лежала в постели, а днем не покидала инвалидную коляску. Тогда я часто приходила навестить ее, оставалась на выходные.

Примерно тогда доктор посоветовал положить Свонни в больницу. Одна из медсестер ушла, и было трудно найти ей замену. Свонни круглосуточно нуждалась в сиделке, кроме того, была необходима замена дневным и ночным сиделкам, когда те брали выходной.

Доктор сказал, что отдельная палата в частной лечебнице облегчит жизнь всем, в том числе и Свонни, которая отказывалась, чтобы ее относили в гостиную. В это время ее приходилось оставлять на долгие тоскливые часы одну в спальне.