— Ты уснул.

— Да… У меня болела голова.

— Тебе нужно обратиться к врачу. Эти боли тебя просто убивают. Нужно провести обследование.

— Не переживай, со мной все нормально.

— Нет, не нормально. Пастыри тебя уже ждут. Приведи себя в порядок, прежде чем идти к ним.

— Хорошо. А ты пока предложи им чай.

— Я это уже сделал.

Через несколько минут Аддай встретился с Советом Общины. Семь пастырей, облаченных в черные ризы, сидели вокруг массивного стола из красного дерева, их внешний вид невольно внушал уважение.

Аддай сообщил им о том, что произошло в тюрьме, и на лицах этих семерых отразилось беспокойство.

— Я хочу, чтобы ты, мой любезный Баккалбаси, поехал в Турин. Мендибж выйдет из тюрьмы через два или три дня и попытается связаться с нами. Мы обязаны помешать этому, причем наши люди не должны больше допускать ошибок. Именно поэтому необходимо, чтобы ты был там и координировал наши действия, постоянно держа меня в курсе событий. У меня предчувствие, что мы балансируем на грани катастрофы.

— У меня есть новости от Тургута.

Все присутствующие посмотрели на говорившего — старика с выразительными голубыми глазами.

— Он болен, очень болен. У него мания преследования. Он уверяет, что за ним следят, что епископ ему не доверяет и что те полицейские из Рима все еще находятся в Турине и хотят его арестовать. Нужно забрать его оттуда.

— Нет, мы не можем сейчас этого сделать, это было бы безрассудством, — ответил Баккалбаси.

— А вы подготовили Исмета? — спросил Аддай. — Я распоряжусь, чтобы он собирал вещи и готовился ехать к своему дяде. Так будет лучше.

— Его родители согласны, однако сам юноша упирается: у него здесь невеста, — пояснил Талат.

— Невеста! Из-за того, что у него есть невеста, он подвергает опасности всю Общину? Позовите его родителей. Он уедет в Турин уже сегодня, вместе с нашим братом Баккалбаси. И пусть родители Исмета позвонят Тургуту и сообщат ему, что посылают к нему своего сына, и пусть попросят, чтобы он помог ему устроиться в Италии. Сделайте, что я сказал.

Безапелляционный тон Аддая не допускал никаких возражений. Часом позже пастыри вышли из дома Аддая и направились выполнять его распоряжения.

36

36