В течение трех дней тамплиер прислушивался к тому, что говорили солдаты и чиновники, а также многочисленные слуги командиров сарацин. На третий день, когда, обеспокоенный услышанным, де Шарней уже собирался возвратиться в крепость, Сайд сказал ему, что от одного старого знакомого ему удалось узнать, что мамелюки нападут на крепость через два дня.

В ту же ночь они покинули лагерь мамелюков и добрались до крепости в Акре к утру, когда первые лучи солнца уже золотили камни мощной твердыни тамплиеров.

Гийом де Боже приказал рыцарям готовиться к отражению нападения. Среди многих мирных обитателей крепости началась паника: они не могли найти транспорт для того, чтобы покинуть крепость, которую не ждало ничего хорошего.

Де Шарней помог своим товарищам подготовить крепость к обороне — в прошлом ему приходилось делать это несчетное количество раз — и утихомирить напуганных жителей, поскольку некоторые из них были готовы прикончить своего ближнего ради того, чтобы иметь возможность покинуть эти места. Уже не оставалось суден, на которых можно было бы уплыть из крепости, а потому отчаяние среди людей росло.

Когда снова наступила ночь, Великий магистр позвал де Шарнея к себе.

— Теперь вам нужно уезжать. Я допустил ошибку, отправив вас в лагерь сарацин: у нас уже не осталось ни одного судна, на котором вы могли бы уплыть отсюда.

Франсуа де Шарней сумел подавить нахлынувшие на него чувства и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.

— Я это знаю, и мне хотелось бы, чтобы вы разрешили мне поехать в сопровождении одного лишь Сайда.

— Это будет слишком опасно.

— Но никто ни в чем не заподозрит нас, двух мамелюков.

— Поступайте так, как считаете нужным.

Они крепко обнялись. Это была их последняя встреча: судьба каждого из них была уже предопределена. Они оба понимали, что Великий магистр умрет здесь, защищая крепость Сен-Жан д'Акр.

* * *

Де Шарней подыскал кусок ткани таких же размеров, как и Священное Полотно. Он понимал, какие опасности могут поджидать их по дороге, и на этот раз посчитал неприемлемым везти святыню в ларце. Они попытаются добраться до Константинополя, оттуда отплывут во Францию и, если повезет, в общей сложности через несколько месяцев прибудут туда.

Они с Саидом уже давно привыкли ночевать под открытым небом, питаться тем, что удается раздобыть в пути, и чувствовали себя одинаково хорошо и в лесу, и в пустыне. Все, что им было нужно, — так это два хороших скакуна.

Его мучили угрызения совести оттого, что он уезжает, а его товарищи остаются и наверняка погибнут. Де Шарней осознавал, что покидает эту землю навсегда, что никогда больше сюда не вернется, что в прекрасной Франции он будет вспоминать сухой воздух пустыни и веселье сарацинских военных лагерей, в которых он приобрел множество друзей. Люди есть люди, и не важно, какому богу они молятся. Ему довелось столкнуться с честью, справедливостью, болью, радостью, мудростью и горем как среди своих, так и в стане врагов. Люди ничем не отличались друг от друга, и разница между ними была лишь в том, что они сражались под разными знаменами.