И кабатчик почти силой всунул в его руку прошение.

Что делать? Отказать, значило признаться в обмане…

— Хорошо, я берусь за это! — сказал Жак с воодушевлением.

— Еще стаканчик!…

— Благодарю вас! Вы говорите, что сгоревший дом…

— На углу набережной и улицы Арси… Это легко найти.

Жак поспешно вышел, пожав на прощанье руку кабатчику, который и слышать не хотел о плате за выпитое вино.

— Ну, наконец-то, убрался! — проворчал кабатчик, когда дверь заперлась за Жаком. — Туда же, ломается еще!… А сам ни к черту не годен!

Между тем Жак спешил на-улицу Арси.

Не отдавая себе отчета почему, но он отчаянно цеплялся за эту последнюю спасительную доску. Он надеялся найти Дьюлуфе и через него отыскать дядю Жана.

В ту минуту, когда он вышел на набережную, печальное зрелище представилось его глазам.

Читателям известен уже угловой дом улицы Арси. Там мы видели Волков, распределяющих добычу. От этого дома оставалась только груда развалин, над которой все еще поднимался к небу густой едкий дым. Это убежище бедности и порока было разрушено в несколько часов…

Но печальнее всего было то, что пострадали и соседние дома, населенные по большей части честными рабочими, ищущими возможность, как можно дешевле разместить свое семейство и свое убогое имущество.

Один день разрушил и уничтожил все, что годами с таким трудом они накапливали ценой лишений…

Если бы хоть инструменты были спасены! Но нет, человек спасает прежде всего тех, кто дорог его сердцу. Он думает только о тех, кого он любит…

Большая ошибка! — скажет филантроп. — Прежде чем спасать жену и детей, надо подумать о том, что могло бы обеспечить их существование…

В ту минуту, когда Жак подошел, перед одним из соседних домов собралась куча людей. Все они взволнованно говорили.

— Они ее уведут! — кричала одна женщина. — И слава Богу! Ведь эта нищая подожгла дом…

— Но она сама сгорела! Говорят, что она умирает…

— Какое нам до этого дело? Она умрет так же успешно в тюрьме, как и здесь!