— Прекрати, — крикнула она Джиму в испуге, что пробуждение старой мельницы — только прелюдия к появлению Врага.

— Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, но, ради Бога, не пытайся меня остановить.

Джим не ответил. Он зачарованно следил за полетом деревянных крыльев и, казалось, ничего не слышал.

Мельница крутилась все быстрее.

— Не надо, Джим!

Он наконец услышал и повернулся к Холли, искренне недоумевая, почему она так волнуется.

— Что ты сказала?

Раз, раз, раз. Все быстрее и быстрее. Словно огромное колесо дьявольской колесницы.

— Черт! — Вне себя от страха Холли завела машину, и та рванулась прочь от мельницы.

— Куда мы едем? — встревожился Джим.

— Не бойся, это рядом.

Для Джима мельница — источник наваждений. Холли решила продолжить разговор в более удобном месте, откуда каменная башня будет не видна. Развернувшись перед домом, она выехала на шоссе и остановилась.

Холли опустила боковое стекло. Он последовал ее примеру. Она заглушила двигатель и повернулась к Джиму. Несмотря на все, что она о нем знала, Холли с трудом удерживалась, чтобы не коснуться его щеки, приласкать, провести ладонью по волнистым каштановым прядям.

Позапрошлой ночью он подарил ей мир ни с чем не сравнимых эротических переживаний, а сегодня его вид вызвал у нее прилив материнских чувств, но общение с ним может довести до самоубийства. «Боже мой, Торн, ведь он сказал, что убьет тебя!» — подумала Холли.

Но он также сказал, что любит ее.

— Почему все так сложно?

— Перед тем как начать… Я хочу, чтобы ты знал: я тебя люблю, Джим.

Более глупой фразы невозможно и представить. Звучит совершенно неискренне. Слова бессильны передать то, что она чувствует, потому что в ее смятенном сердце удивительно смешались любовь, тревога и надежда. Однако она повторила:

— Я действительно очень люблю тебя, Джим.

Он погладил ее по руке и улыбнулся довольной улыбкой: