— Почему ты обвинил себя в смерти родителей? Ведь они погибли в автокатастрофе. Откуда появилось такое непосильное чувство ответственности у десятилетнего ребенка?

Джим покачал головой:

— Не знаю.

Вспомнив разговор с Корбетом Хандалом, Холли положила руку на колено Джима и осторожно, но настойчиво сказала:

— Вспомни, малыш. Это случилось во время гастрольной поездки?

Он нахмурился, пытаясь вспомнить, и неуверенно произнес:

— Да… Во время гастрольной поездки.

— Ты ездил вместе с ними, так?

Он кивнул.

Вспомнив фотографию, изображавшую его мать в вечернем платье и Джима с отцом во фраках, Холли уверенно сказала:

— Ты участвовал в представлении. Она наблюдала на его лице неподдельное волнение: воспоминания, точно круги света в пруду, поднимались на поверхность сознания. Он шел к ней из мира вечной тьмы.

Холли и сама испытывала страшное волнение.

— Что ты делал во время сеанса? — задала она новый вопрос.

— Я был… на сцене. Мама собирала у зрителей личные вещи. Отец подходил ко мне, и мы… Я притворялся, что по этим предметам рассказываю об их хозяевах то, чего я просто не мог знать.

— Притворялся?

Он растерянно заморгал.

— Может быть, и нет. Странно… Но я почти ничего не помню.

— Твое ясновидение не было трюком. Все происходило по-настоящему. Твои родители вообще решили заняться этим делом только потому, что открыли в тебе удивительные способности.

Пальцы Джима прикоснулись к обложке «Черной мельницы».

— Но…