Позже, когда он проснулся, лицо все еще стояло перед глазами, и он понял, что туман в голове — следствие не только лекарств, но и опустошения, капитуляции, потому что он все сделал не так.

Джейк сидел у окна и смотрел в сад, где хозяйка срезала петрушку, когда наконец пришла Лина.

— Я так волновалась. Меня бы не пустили в госпиталь. — Только для военных. А если бы он умер?

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он, когда она поцеловала его в лоб. Волосы подобраны наверх, платье, которое он купил ей на рынке.

— Это для Гельферштрассе, — ответила она. Они переглянулись, и она слегка покраснела, довольная, что он заметил. — Посмотри, Эрих пришел. Говорят, все не так страшно, только плечо. И ребра. Тебя от лекарств в сон клонит? Боже, эта комната. — Она деловито подошла к кровати и поправила покрывало. — Вот так, — сказала она, и на мгновение он увидел в ней молодую версию старой хозяйки, берлинку, жизнь продолжается. — Смотри, что принес Эрих. Это была его идея.

Мальчик, не отрывая глаз от перевязи, передал ему половинку плитки шоколада «Херши».

Растроганный Джейк взял шоколад. У него даже пелена с глаз отступила.

— Так много, — сказал он. — Я оставлю на потом, ладно?

Эрих кивнул.

— Можно потрогать? — спросил он, показывая на руку.

— Конечно.

Он провел рукой по пластырю, с интересом изучая способ перевязи.

— У тебя легкая рука, — сказал Джейк. — Из тебя получится хороший доктор.

Мальчик покачал головой:

— Аллес ист капут.

— Когда-нибудь, — сказал Джейк, голова по-прежнему туманная, затем опять посмотрел на Лину, пытаясь сосредоточиться, восстановить ясность мысли. Что они тут вообще делают? Его здесь держит Шеффер? Лина все знает? Он повернулся к ней. Пора с этим кончать. — Они взяли Эмиля.

— Да, он приходил на квартиру. С американцем. Такая сцена, ты бы только видел.

— На квартиру? — спросил Джейк. — Зачем? — Ничего не ясно.

— Он что-то искал, — сказал Эрих.