— Есть! — Лоррейн сжала кулаки. — Попался, мерзавец!

Она моментально соскочила со стула, понеслась по коридору и с грохотом ворвалась в комнату, где проходил допрос:

— Одевайся, Люк! Негодяй у нас в кармане!

Ноздри миссис Арчер раздулись, как будто она отсюда почувствовала запах Кингстона. Она медленно повернула голову и посмотрела на Лоррейн, которая встретила ее таким холодным взглядом, что миссис Арчер первой отвела глаза.

Керри собралась с силами. Выпрямившись и высоко подняв голову, она посмотрела на своего отца. Она увидела в нем черты Марка, но очень мало своих, слава богу.

Так это он?

Она ничего не почувствовала.

Никакого внезапного прилива эмоций, как она это себе представляла. На месте отца в ее сознании оставалась все такая же пустота. И хотя это место принадлежало ему по праву, Керри знала, что этот человек никогда его не займет.

Он же, должно быть, что-то почувствовал, так как в его глазах сверкнуло невольное восхищение, когда он увидел ее гордую позу.

— Отец! — сказал Марк, и Кингстон перевел взгляд на своего сына. — Почему ты это сделал? Как ты мог так поступить?

Керри, не подозревавшая об ужасах, скрытых в потайной комнате, и не осознающая, как опасен на самом деле Кингстон, подумала, что Марк говорит о том, что его заперли.

— Все потому, что этот мерзавец сумасшедший! Он совершенно безумен! Он практически разрушил всю нашу жизнь. Ты превратил маму в алкоголичку! Просто потому, что она не хотела иметь с тобой ничего общего. Ты всего лишь грязное ничтожество!

— Хватит! — рявкнул Кингстон. — Ты, конечно, можешь быть моей дочерью, но, ради бога, попридержи свой грязный язычок! Ты ничего не знаешь о том, что тогда происходило, — ты слышишь меня? Ничего!

Марк был ошеломлен, услышав слово «дочь», но Керри снова накинулась на отца:

— О, так теперь я твоя дочь, да? Да как ты смеешь! Ты не желал меня знать с тех пор, как я родилась. Пока ты не принялся ошиваться на стадионе, как какой-нибудь псих! И я, черт побери, буду говорить так, как мне нравится! Ты не заслужил права, чтобы я называла тебя иначе.

Лицо Марка стало белее снега.

— Керри, пожалуйста, не говори больше ничего. Ты не знаешь, какой он…

Он вскрикнул от боли, когда отец яростно ударил его по лицу, разбив в кровь губу:

— Заткни свой рот, мальчишка!