— Если принимать каждого, кто приносит какие-то новости, то моему офису придется работать двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году… И почему этот… тип, как ты изволил выразиться, должен иметь преимущество?

— Я хотел его прогнать! Сказать по правде, когда впервые увидел этого типа, то вообще собирался вызвать полицию. Он выглядит как настоящий бомж.

Хватка ослабла, и клюшка выпала из руки.

— Он смотрится как бомж, но не воняет?

Роберт вытаращил глаза:

— Ну да… А как вы догадались?

— Впусти его. И потом не соединяй меня ни с кем по телефону и гони в шею всех, кто явится, будь то хоть отец президента. Позвони моему бывшему мужу и скажи, что ужин откладывается.

— Да, мэм.

На посетителе скверно сидел давно вышедший из моды серый дождевик. К лацкану приколоты значки с символами мира и логотипами каких-то групп восьмидесятых годов. На высоких залысинах играл свет лампы, а сзади, до самого пояса, болтался хвост из седых волос. Он вежливо поклонился.

— Сенатор, рад видеть тебя в добром здравии.

Дама уселась и стала пристально смотреть на него с нескрываемым недоверием.

— Располагайся… Арпократион.

— Отставим формальности. А как я должен называть тебя, сенатор? Альцин?

— Так требует обычай.

— Не очень-то подходит к женщине.

— Ты же здесь не для того, чтобы обсуждать гендерные особенности^[192] общества Овна?

— Ну да, ну да…

Стеклянный взгляд Арпократиона остановился на фотографии отца сенатора. На ней был изображен элегантный, утонченный собрат Овна, опирающийся на трость с золотым набалдашником в виде бараньей головы. Сам же гость довольствовался рисунком на значке ядовито-розового цвета.

— Я здесь для того, чтобы дела продвигались по верному пути.