Коффин какое-то время сидел молча.

— Почему ты вдруг заговорила об этом?

— Дело в том, Габриэль, что ты со своей иконографией и дедукцией, основанной на наблюдении, можешь легко стать объектом манипуляции. А твоя логика должна подсказать тебе, что в твоем подсознании сидит нечто, заставляющее тебя постоянно возвращаться к числу «тридцать четыре». И есть опасность, что рано или поздно ты на этом попадешься.

Он ничего не ответил.

— Просто я беспокоюсь за тебя, — добавила Даниэла.

— Для этого нет никаких оснований.

— Если ты вычисляешь преступников и их заказчиков, то ведь и тебя могут вычислить. Будь осторожен. Есть только один безопасный художник.

— И кто же он? — спросил Коффин, сложив на груди руки.

— Малевич. «Белое на белом» отрицает любую иконографию. Это чистое искусство, которое ничего не подразумевает. Никаких фактов, никакого прошлого опыта. Оно существует само по себе.

— Но «Белое на белом» имеет отрицательную направленность и, таким образом, соотносится с реалиями и прошлым опытом. Раньше искусство имело определенные границы. Постмодернизм доказал, что любой предмет может быть произведением искусства. Следующим логическим шагом станет полное отрицание искусства. Пустой белый холст. Но даже он будет ассоциироваться у нас с Малевичем, а значит, с искусством. А Малевич будет неизбежно соотноситься с прошлым. Даже в абсолютно белой картине скрыта история искусства, недоступная невооруженному глазу, потому что на пустом холсте ей негде спрятаться.

Даниэла хотела что-то сказать, но Коффин подвел итог:

— Твоя точка зрения принята во внимание. Будем считать это ничьей? На доске ведь два короля.

Даниэла кивнула. Габриэль обнял ее за плечи.

— Один последний вопрос, Дэни.

— Да?

— Тебе правда легче? Мы отомстили за тебя?

Даниэла ответила не сразу.

— Человек, из-за которого я угодила в тюрьму, не получил вожделенную картину. Он заказал тебе Караваджо, а тот уплыл из его рук. К тому же он лишился фамильной ценности — «Белого на белом» Малевича. Мы обвели его вокруг пальца. Справедливость восторжествовала. Возможно, не совсем в библейском смысле, но очень красиво.

— Я рад. А к нам в дом пришли нежданные гости. Пойдем посмотрим?

— С удовольствием.