Затем они вернулись в квартиру Мартена с окнами на Эруэлл, и Клем стала медленно раздеваться, изображая некое подобие стриптиза, заодно допрашивая о разговоре с ее отцом. После того как Николас подробно пересказал ей их диалог, причем сохранив лексику лорда Престбери, реакция Клем была на удивление спокойной.
— Бедный папа! Палата лордов и все такое, а жизни до сих пор не знает.
Произнеся это, женщина, уже полностью обнаженная, оказалась прямо перед Мартеном, стянула с него всю одежду, и остаток ночи прошел так же, как и всегда, когда они оказывались в одной постели. Иногда Клем кричала так громко, что Николасу казалось, что ее слышат прохожие, идущие по улице четырьмя этажами ниже.
— Трахай меня! Трахай меня! Трахай меня!
Господи святый! И это — профессор университета, дочь кавалера ордена Подвязки, представительница высшего класса, особа титулованная и богатая сверх всякого разумения!
Мартен улыбнулся. Вот ведь как случается в жизни. В свои двадцать семь лет он стал студентом, собирается получить ученую степень в области ландшафтного дизайна и крутит роман с аристократкой.
Произошла в его жизни и еще одна перемена. Внутри его постепенно перестала биться мысль о Реймонде. Что случилось с сочиненными им электронными посланиями, так никто и не узнал. Либо он изначально блефовал, и этих писем никогда не существовало, либо они действительно были отправлены, но не дошли до адресатов и безвозвратно затерялись где-то в Сети. Как бы то ни было, сейчас это уже не имело значения, поскольку послания эти так нигде и не материализовались — по крайней мере, в течение последних восьми месяцев.
Лос-Анджелес и происходившие там события казались далеким сном. Здесь, в Манчестере, небо которого постоянно сочилось холодным дождем, Мартен превратился в человека, который наслаждается каждым днем своей новой жизни, наполненной занятиями в университете, тайными встречами с Клем, покоем и осмысленностью существования.
20
20
«…городского паркового хозяйства в современном обществе».
Мартен решил сделать паузу в работе над курсовой и отодвинул клавиатуру компьютера. По его расчетам, объем работы должен был составить 80-100 страниц, а корпеть над ней придется месяца три. Хотя сдавать курсовую предстояло еще только в апреле, Мартен понимал, что ему предстоят колоссальные усилия, ведь за месяц объем написанного не превышал и двух десятков страниц.
Сейчас часы показывали половину третьего дня, в окно спальни назойливо колотил холодный дождик, начавшийся в семь утра, когда Мартен сел за компьютер, и не прекращавшийся до сих пор ни на минуту.