— Ау! — вяло крикнул Гиргис. — Есть тут кто? Меня кто-нибудь слышит?

Его голос едва долетал до другой стены коридора, не говоря уж о том, чтобы проникнуть сквозь камень. Гиргис заорал изо всех сил. Фонарь начал тускнеть — заряда батареек уже не хватало; густые тени стали страшнее и льнули к краям светового пятна, словно стая волков — к тлеющему походному костру.

— Пожалуйста! — взмолился Гиргис. — Кто-нибудь, помогите! Я заплачу! У меня много денег! Спасите меня!

Он разрыдался, потом завизжал, завыл тоненько, как гиена, стал молотить кулаками по бесчувственному камню, призывать всех богов — христианского, мусульманского, древнеегипетских — лишь бы помогли, лишь бы выручили в час нужды. Ничто не действовало; тишина продолжала давить, камень не стал податливее, и в конце концов Гиргис бессильно сполз на пол спиной к стене. Над головой у него, едва заметная в гаснущем свете, виднелась нарисованная змеиная голова с разинутой пастью.

— Убирайтесь, — простонал он, почесывая шею и руки: ему снова начали мерещиться тараканы, еще ярче и невыносимее обычного. — Брысь! Брысь! Мерзость!

Ощущение было таким гадким и отвратительно реалистичным, что Гиргис, не переставая вздрагивать и отряхиваться, поднялся на ноги, несмотря на усталость, — сидеть было еще хуже. В этот миг он увидел, как что-то сбегает по стене в том месте, которого только что касалась его спина — будто бы каменная крошка. Сыпалась она довольно бойко, хотя в слабом свете нельзя было разглядеть наверняка. Гиргис наклонился ближе, испугавшись, что туннель снова надумал сжаться и его раздавить, но то, что он увидел, оказалось стократ хуже. Хуже любой самой страшной напасти, какие только приходили ему на ум. Сбылся его самый страшный кошмар: десятки, сотни, тысячи тараканов грязным бурым потоком лились из змеиной пасти на стене. Гиргис оглядел себя — насекомые ползали по пиджаку, рукам, туфлям.

Гиргис взвыл и попятился, судорожно стряхивая с себя тараканов, с влажным хрустом размазывая их подошвами. Он бросился к противоположной стене и опрокинул фонарь: яркая вспышка осветила все пространство туннеля. На стенах оказались еще несколько змеиных пастей — справа, слева, сверху, спереди, — и каждая исторгала полчища тараканов. Вся полость каменного мешка покрылась шевелящейся массой, и эта масса текла в его сторону, накатывала на ноги, плечи, голову, облепляла хитиновым саваном из крыльев, усиков, лапок… Свет продержался еще несколько секунд, которых хватило лишь на то, чтобы пленник проникся всем ужасом происходящего. Наконец фонарь погас, и осталась непроглядная тьма, а в ней — шорох, суетливая возня миллионов крошечных лапок да истошные, дикие вопли Романи Гиргиса.