Небо с каждой минутой наливалось синевой, из-за уступчатых холмов выползло солнце и погнало туман прочь. Тут и там шевелились на ветру кроны оливковых деревьев.

— Я найду эту чертову табличку… — вдруг пробормотала она вслух. — Я найду ее, даже если мне придется угробить на поиски всю жизнь…

Она видела в этом свой долг перед Ури и месть тем, кто принес столько горя этой семье. Им тоже позарез нужна табличка, но будь она проклята, если они ее получат… Им будет невыносимо мучительно сознавать, что именно она ее отыскала. И Мэгги будет счастлива подарить им эту муку. Да, на кону по-прежнему были мирные переговоры между израильтянами и арабами. Да, на кону по-прежнему была ее профессиональная репутация — репутация дипломата, когда-то допустившего страшную ошибку, но получившего волшебный шанс реабилитироваться. Но в эту минуту Мэгги было плевать и на переговоры, и на собственную репутацию. Ей хотелось одного — отомстить за Ури.

И вдруг до ее слуха донеслись какие-то странные звуки — особенно неправдоподобные оттого, что она услышала их именно здесь и в столь ранний час. Песня. И не лишенная красоты. Мэгги сразу же поняла, что это не радио. Кто-то живой пел эту песню… И не один… Мэгги пошла на звук и вернулась к краю обрыва. Песня лилась откуда-то снизу. Ури был прав, сказав, что здесь пологий спуск. Она спокойно могла спуститься по нему, не рискуя сломать себе шею.

И она так и поступила. В туфлях, позаимствованных у Орли, идти было не очень удобно, но Мэгги сейчас не приходилось выбирать. Пару раз она оступилась и упала на колено, но это все были мелочи.

Вскоре она наткнулась на тянувшуюся вниз тропинку, и дело пошло быстрее. Минут через пять Мэгги уже спустилась на равнину и увидела тех, кто пел. Начиная с третьего куплета, ребята уже не особенно старались и пели вразнобой. Но для Мэгги это была поистине волшебная музыка.

* * *

Это были представители «Живого кольца», с которыми ей уже доводилось встречаться. Никогда в своей жизни Мэгги так не радовалась встрече с демонстрантами, как в ту минуту. И она отдала должное упорству и высокому моральному духу протестантов. «Живое кольцо» не являлось показушной акцией, организованной в первую очередь для телевизионщиков и газетчиков. Ребята действительно дневали и ночевали вокруг Иерусалима, не размыкая рук. Очевидно, именно здесь проходила граница священного города. Ну что ж, хоть в чем-то повезло…

— Журналистка? — окликнула ее молодая женщина в больших круглых очках, прижимавшая к себе девочку лет одиннадцати. Рядом с ней стоял мужчина, примерно ее лет, всем своим обликом напоминавший раввина, кутавшийся в белую молельную шаль.