— Он надумал сам отслужить мессу этим утром, и я решил подышать свежим воздухом.

Не обращая внимания на двигавшихся позади нас и громко сигналивших итальянских водителей, Рейлли с преувеличенной осторожностью вел машину по хорошему двухполосному шоссе, которое лениво тянулось через гряду гор, словно сошедших с картинок детской книжки. Рейлли сообщил мне по секрету, что папа пребывает в хорошем настроении, расположившись в имении благородной и, к счастью, в настоящий момент отсутствующей римской семьи на вершине холма в поросшем лесом местечке, знаменитом своими видами, грибами и развалинами. Когда мы под взглядами двух скучающих молодых полицейских проезжали через ворота и сворачивали на обсаженную кипарисами длинную подъездную аллею, я успел отметить, что покрашенная охрой вилла изолирована, но назвать неприступной ее нельзя.

Ни полицейские, ни высокая каменная ограда вокруг виноградников и оливковых деревьев не смогли бы остановить профессионального убийцу с затаенной обидой на папу. Это не добавило мне радости. Когда Рейлли въезжал на холм, я вдруг подумал, что, возможно, папа узнал нечто такое, после чего поверил, что опасность миновала.

В пользу этой версии говорило то, что Треди отослал на учебу своего личного охранника. И еще одно: первой после поездки в Нью-Йорк настоящей вылазкой из Ватикана стал этот непринужденный уик-энд с пониженным уровнем безопасности. Что изменилось? Я решил спросить об этом папу, но так и не успел.

Завораживающая атмосфера мира и покоя окутывала чудесную старую виллу. Созывали на прием в честь Диего.

— Желаю вам всего доброго, святой отец, и надеюсь очень скоро снова увидеть вас среди нас, — произнес камерарий папы, монсеньор с елейными манерами.

— Служение Господу вместе с вами, ваше превосходительство, стало величайшим опытом моего священничества, — пробормотал Диего Альтамирано заготовленный ответ.

— Когда вы уезжаете?

— Боюсь, что сегодня днем. Сразу после ленча.

В барочной гостиной с великолепными видами на леса, цепляющиеся за крутые склоны холмов под хмурым небом, нас собралось около десятка человек. Все, кроме меня, были членами двора папы: секретари, помощники и менее важные прихлебатели, на протяжении веков являвшиеся неотъемлемыми винтиками в свитах пап. Треди еще не вышел, но по взглядам, устремленным на высокую деревянную дверь в глубине комнаты, я понял, что он не заставит себя долго ждать.

А пока в центре внимания находился Диего. Большинство присутствовавших, казалось, было искренне огорчено его отъездом. Я испытывал смешанные чувства. Лютер уехал, мне не слишком нравилось наблюдать, как папа отказывается от последней линии защиты. С другой стороны, Диего Альтамирано никогда мне особенно не нравился. Я считал его слишком хитрым, самоуверенным и заносчивым. Вы можете сказать, конечно, что на мое мнение повлияла зависть, так как появление молодого священника в качестве доверенного лица и компаньона папы означало, что у Треди будет меньше времени, меньше необходимости видеться с братом Полом.