— Итак, — Добряк выпустил Елену и шагнул в сторону, глядя на Гарри, — ваш брат должен был прийти к этому поезду. Раз поезд здесь, значит, и он еще может явиться.

Гарри медленно осматривал Добряка, как будто пытался отыскать его самые уязвимые точки. А потом за спиной убийцы он разглядел открытую дверь, за которой вдруг мелькнула белая рубашка. Беда была в том, что ему не удалось это скрыть.

— Ну? — резко бросил Добряк. — А что, если ваш отец Дэниел уже здесь… — Он вдруг повысил голос: — Эй, вы, там, выходите!

Никакой реакции не последовало. Адрианна медленно переместилась, на шаг приблизившись к Добряку. Гарри бросил на нее удивленный взгляд, не понимая, что она делает. Журналистка чуть заметно качнула головой.

— Выходите! — прикрикнул Добряк. — А не то я сам войду!

Еще секунду-другую ничего не происходило, а потом появилась снежно-белая от седины голова. Дежурный по станции вышел из своего оказавшегося столь ненадежным убежища. Белая рубашка, черные брюки. Уже под семьдесят. Добряк жестом приказал ему подойти. Рабочий медленно приблизился. Испуганно, растерянно, покорно.

— Кто там есть еще?

— Никого…

— Кто открывал ворота?

Железнодорожник молча поднял руку и ткнул себя пальцем в грудь.

Гарри заметил, как Добряк смерил взглядом фигуру старика, и понял, что он собрался стрелять.

— Не надо!

Добряк взглянул на него.

— Где ваш брат?

— Прошу, не убивайте его…

— Где ваш брат?

— Не знаю… — прошептал Гарри.

Добряк усмехнулся половиной рта, его палец надавил на курок, в помещении раздался грохот, похожий на чуть приглушенный звук работающего строительного перфоратора.

Елена, глазами, полными ужаса, уставилась на старого железнодорожника, белая рубашка которого мгновенно окрасилась алым. Он еще мгновение держался на ногах, потом качнулся назад и боком рухнул на пороге своей комнаты.

Гарри схватил Елену за руку и резко дернул к себе, пытаясь заслонить от ужасного зрелища.