И она сорвалась с места. Кинулась к двери. За мгновение она пересекла половину зала и выскочила наружу.

— Томас Добряк! — так же звучно прозвучал голос Дэнни. — Отпусти моего брата!

Добряк крепко стискивал рукоять автомата в ладони. Его взгляд продолжал шарить по залу. Темный угол, светлые пятна посреди пола, другой темный угол…

— Добряк, она ушла. Тебе все равно крышка. Если убьешь моего брата, ничего не выиграешь. Ведь тебе нужен я.

— Покажись!

— Сначала отпусти его.

— Считаю до трех, святой отец. А потом начну крошить его на фарш. Раз…

Через окно Гарри видел, как Елена карабкалась по лесенке в кабину тепловоза. И, невзирая на всю безысходность своего положения, подивился, что могло ей там понадобиться.

— Два…

Внезапно ватиканские сады огласили частые короткие свистки тепловоза. Добряк, как будто не заметив этого шума, направил дуло автомата на колени Гарри.

— Дэнни! — выкрикнул Гарри. — Какое слово? Какое слово?

Он вновь посмотрел в глаза Томасу Добряку.

— Я знаю брата лучше, чем ему кажется, — сказал он таким тоном, будто разговаривал с добрым знакомым. — Ну что, Дэнни? Слово! — Он повысил голос, и звуки разнеслись по пустому помещению, дробясь каменными стенами на тысячекратное короткое эхо.

— УРА-А-А!

И Дэнни внезапно появился в глубине зала из-за совершенно неприметной перегородки, в первое мгновение его инвалидное кресло было почти невидимо в глубокой тени. Гарри увидел, как он резко крутит колеса обеими руками. Его с трудом можно было разглядеть в круге ослепительно яркого света, льющегося через высокие окна.

— УРА-А! — заревел в ответ Гарри. — УРРА-А-А!!!

— УРА!

— УРА!

Добряк, ослепленный ударившим в глаза солнечным светом, ничего не видел. Гарри бросился к нему.

— УРА! УРА! — орал он на ходу, не сводя глаз с террориста. — УРА! УРА!