— Однажды мы встречались в связи с очередной речью главы конгрегации. Он попросил меня о личном одолжении — я так понял, что не для себя, а для своего патрона.

— О каком же?

— Выдать пропуск этому Агдже.

— Вы сами видели турка?

— Нет. Я послал конверт с пропуском по условленному адресу, и все.

— Я все еще не совсем понимаю.

— Перед тем как кинуть конверт в ящик, я увидел имя получателя — Али Агджа. Вот так. Пока не знаю, что делать с этой информацией.

— Не надо ничего делать. Держите ее при себе. — Льенар поднял правую руку и торжественно проговорил: — Отпускаю тебе грехи во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Теперь кардинал знал, что если дело дойдет до допроса, то Фоскати его не выдаст, ибо он узнал о связи Льенара с Агджой во время исповеди, тайну которой не позволено нарушать никому.

— Теперь вставайте и внимательно слушайте меня. Никогда не говорите об этом никому, иначе церковь и Святой престол могут пошатнуться, а вашим родным — например, дочери Даниэле — будет грозить опасность. Не забывайте об этом. Вам понятно?

— Да, ваше преосвященство.

— Вот что еще, дорогой Фоскати. Я прошу вас поместить в послезавтрашнем номере газеты, на четвертой странице итальянского издания, фразу: «Animus hominis est immortalis, corpus mortale».

— Непременно, ваше преосвященство, непременно. Будьте спокойны, эта фраза там появится.

— Ни в коем случае не забывайте об этой нашей беседе. Если вскроется ваша связь с этим турецким террористом, то даже я не смогу вам помочь. Итальянская полиция задаст вам множество вопросов и, возможно, объявит вас пособником в покушении на Его Святейшество. Держите язык за зубами, и я всегда буду готов прийти вам на помощь.

Чикаго

«До чего же в этом городе холодно», — подумал отец Понтий. Слабосильная печка взятого напрокат «форда» не спасала положения.

Здания университетского кампуса растянулись от улицы Саут-стейт до озера Мичиган. На нескольких десятках гектаров ежедневно толклись сотни тысяч студентов, большинство — в странных и смешных нарядах, призванных противостоять свирепому холоду.

Отец Понтий уже несколько дней наблюдал за входом в Восточный институт, входивший в состав Чикагского университета. Вернувшийся из Швейцарии Берт Херман проводил там, в своем кабинете, по многу часов в день. Ему надо было спешно нагнать лекционный материал, прочесть накопившуюся почту, подготовить отложенные выступления, решить массу бюрократических вопросов, которые находились в ведении директора института.

Понтий следил за ним почти ежедневно. Он получил ясное и простое задание. Херман, как и его коллеги, должен был погибнуть за то, что сделал всеобщим достоянием слова предателя Иуды. Профессор отверг предложение полицейских приставить к нему охрану. Он не желал видеть рядом с собой назойливо мелькающих агентов. Кроме того, Европа и убийцы с восьмиугольником находились очень далеко от Чикаго.