Мужчины снова замолчали. Файн, кажется, собирался с мыслями. Он очень умело изображал из себя беспомощную жертву. Тринадцатилетняя девочка могла бы этому поверить, но чем больше оправданий находил для себя Файн, тем сильнее Джеффри хотелось его убить.

Наконец Файн сказал:

– Дотти фотографировала. Я узнал об этом позднее.

Он невесело хохотнул.

– Она принесла снимки в церковь на следующий день и пригрозила показать их, если я не сделаю того, что она мне прикажет.

– Чего она от тебя хотела?

– Развозить журналы, – сказал он. – Я использовал для этой цели церковный фургон.

Он приложил руку ко рту.

– Господи, прости меня. Я использовал церковный фургон.

Джеффри мысленно уговаривал себя успокоиться. Ник Шелтон так разозлился, что от него, казалось, шел жар. Он не мог понять, как этот жалкий потаскун мог плакать из-за себя. Дейв Файн жалел себя больше, чем ребенка, которого изнасиловал.

– Где сейчас Дотти? – спросил Джеффри.

– Не представляю, – сказал Файн и для пущей убедительности похлопал ладонью по Библии. – Клянусь Богом.

– Когда ты видел ее в последний раз? – спросил Джеффри, зная, что не услышит правдивого ответа.

– В понедельник. У нее в доме был Марк. Они все оттуда вынесли. Покрасили стены, убрали печатный станок.

– Куда они все это перевезли?

– Не знаю, – в этот раз он, кажется, сказал правду. – Они сложили все в какой-то грузовик.

– А потом?

– Она сказала, что я должен сделать последнюю доставку, иначе она пошлет фотографии в полицейский участок.

– А что скажешь о Лэйси Паттерсон?

Джеффри не мог понять, промелькнуло ли что-то в глазах Файна.