Она посмотрела на него, желая убедить, что с ней все в порядке, но затем ощутила еще один приступ острой боли — на этот раз глубоко в животе. И поняла, что происходит. Что уже произошло.

— Нет, — прошептала она. — О, Боже… Ной, мне жаль…

А затем опустилась белая пелена, и Миранда погрузилась в тишину.

— Холлис… помоги ей, пожалуйста. — Голос Бишопа был хриплым.

Как только сняли бронежилет, Холлис положила обе руки на рану от пули в округлившемся животе Миранды. Несколько минут она сидела неподвижно, закрыв глаза, затем потрясенно взглянула на Бишопа.

— Черт. Я не могу… Бишоп, я не могу спасти его. Ребенка. Он уже ушел.

Он на мгновение прикрыл глаза, затем судорожно кивнул.

— Знаю. Просто… помоги Миранде.

Холлис кивнула в ответ и снова закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться и собрать всю имеющуюся внутри нее энергию, и направить ее на исцеление…

* * *

— Чувствуешь себя лучше? — спросил Риз, садясь рядом с Холлис на большой диван в холле гостиницы.

— Энергия понемногу возвращается. Но медленно. Я в порядке. Все еще беспокоюсь о Миранде. Я должна быть в больнице…

— Нет, не должна. Ты должна оставаться здесь и восстанавливать свои силы. Кроме того, думаю, мы все знаем, что сейчас Бишопу и Миранде лучше побыть одним. Они скорбят.

— Да. Да, конечно. Я слышала слова врача, что Миранда была как минимум на пятом месяце. Это не было заметно.

— Это все ее свободные свитера. И бронежилет специально был сделан чуть длинней спереди.

— Ее не должно было быть здесь.

— Вероятно, нет. Но они все время просчитывают возможный риск, эти двое. Умерло очень много людей, и они чувствовали ответственность. Они знали, что тела были приманкой, чтобы заманить в ловушку Бишопа и ООП. И не могли уйти. Убийства не прекратились бы, если бы мы их не остановили.

Холлис медленно кивнула.