— Нет. Нам велели держать язык за зубами. И ни с кем не разговаривать.

— Неужели вы даже с мистером Розенталем, своим управляющим, не перемолвились хотя бы несколькими словами?

— Он хотел поговорить со мной, но я сказала, что мне запретили обсуждать это с кем бы то ни было, — ответила Роксанна.

— Понятно. И вскоре вы уехали из отеля. Так?

Она с минуту помолчала, потом согласно кивнула.

— Так.

— Почему?

— Разве вы не знаете?

— Не знаю.

— Ну… эти ребята из ФБР сказали, что мне лучше бросить работу в отеле. Мотивировали это тем, что я, возможно, не удержусь и проболтаюсь о том, что здесь произошло. Или — того хуже — ко мне станут приставать журналисты и другие представители средств массовой информации. Я сказала, что эта работа имеет для меня большое значение, но они заявили, что позаботятся о том, чтобы мое материальное положение не пострадало. Главное, сказали они мне, чтобы я молчала о том, что тогда видела.

— Отличная сделка.

— Согласна. К тому же для федерального правительства это всего лишь жалкая кучка долларов. Платят же они фермерам за то, чтобы те не выращивали пшеницу, верно?

— Верно. А мне они платят за то, чтобы я не поливал комнатные растения в своем офисе.

Роксанна улыбнулась.

Я спросил:

— А что, собственно, вы должны были держать в секрете?

— В том-то все и дело! Те люди сами затруднялись это сформулировать. Я ведь и вправду ничего не знала. Но они так раздули историю с той парочкой, которая была на пляже и что-то там такое видела, что оставалось только диву даваться. Я-то считаю, что все это и выеденного яйца не стоило, но моего мнения, как вы понимаете, никто не спрашивал. Не прошло и двух дней, как я уволилась и уехала домой.

Я кивнул. Федералы ворвались в гостиницу, заварили кашу, а потом истратили десятки тысяч долларов, чтобы ликвидировать последствия.

— Это они помогли вам получить стипендию в университете? — спросил я.

— Думаю, да. А вам это неизвестно?