Она отвела взгляд, сделав вид, что обдумывает мои слова, потом сказала:

— Я вспомнила. Мы смотрели какой-то фильм.

— На видеокассете?

— Да…

— «Мужчина и женщина»?

Она посмотрела на меня, но ничего не сказала.

— Вы взяли эту кассету в библиотеке гостиницы, — сказал я.

— Ах да… вспомнила. — Она некоторое время молчала, однако когда молчание стало затягиваться, сочла нужным добавить: — Очень романтический фильм. Но Баду, по-моему, было скучно. Вы видели эту картину?

— Нет, но я хотел бы позаимствовать вашу копию, если вы, конечно, не возражаете.

Повисло молчание. Она смотрела на расставленную на столе посуду, я — на нее. Сейчас в ней шла ожесточенная борьба, и я не хотел вмешиваться. Это был один из тех моментов, когда вся жизнь человека зависела от одного-единственного решения. Я не раз это наблюдал, допрашивая свидетелей тяжких преступлений, и знал, что они должны самостоятельно принять такое решение, и старался помочь им в этом.

Я догадывался, о чем она думала в эту минуту: о разводе, бесчестье, публичном унижении, детях, семье, — возможно даже, о Баде. Это не говоря уже о публичной даче показаний, адвокатах, средствах массовой информации и, не исключено, даже определенной опасности.

Неожиданно она заговорила — очень тихо, почти шепотом:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Миссис Уинслоу, — сказал я, — на этом свете только два человека понимают, о чем я сейчас говорю. Один из них — я, второй — вы.

Она промолчала.

Я щелчком придвинул к Джилл упаковку от лейкопластыря.

— Точно такую же нашли в вашем номере. Вы что — порезались?

Она продолжала хранить молчание.

Я произнес:

— Или вы использовали пластырь, чтобы заклеить отверстие на взятой в библиотеке видеокассете? Ведь вы переписали вашу видеопленку на кассету с фильмом «Мужчина и женщина», не так ли? Пока Бад принимал душ. — Помолчав несколько секунд, я сказал: — Вы, конечно, можете все отрицать, но тогда я буду вынужден спросить вас, почему вы прихватили с собой взятую напрокат кассету. Вы опять же можете сказать, что действительно переписали свою пленку на эту кассету, но потом ее уничтожили. Но тогда мне придется сказать вам, что вы лжете.