— Так вот, он тяжело ранен. Сара очень переживает и пытается ему помочь.

— А разве мы не можем им помочь?

— Думаю, Саре сейчас нужно побыть одной. Но я знаю, она была бы рада твоему предложению.

Плач стал громче — душераздирающий, безутешный, одинокий. Джорджия подняла взгляд, и в ее глазах Терезе почудилось нечто, чего она не могла до конца понять.

Все это время, даже в бельевой медицинского центра, девочка стоически переносила все происходящее с ней. Но теперь ее симпатичное личико неожиданно сморщилось, губы задрожали, на глазах выступили слезы.

Терри порывисто привлекла девочку к себе — также, как и Уорн ее саму совсем недавно, в этом же кабинете. А потом Джорджия внезапно разрыдалась — будто наконец прорвало долго находившуюся под давлением плотину. Терри позволила Джорджии выплакаться, поглаживая ее по волосам.

— Взрослые не должны плакать, — наконец сказала девочка.

— Взрослые тоже плачут, — ответила Терри, продолжая гладить ее волосы. — Ты никогда не видела, чтобы твой отец плакал?

— Один раз, — всхлипнула Джорджия.

Наступила тишина. Слышались лишь всхлипывания девочки и далекий плач.

— У вас есть сестры? — шмыгнув носом, спросила Джорджия.

Вопрос прозвучал столь неожиданно, что Терри на мгновение перестала гладить ее по волосам.

— Нет, — помолчав, сказала она. — Я единственный ребенок. Это довольно необычно, ведь Филиппины — католическая страна.

— Я всегда хотела, чтобы у меня была сестра, — пробормотала Джорджия.

Женщина не ответила и снова начала гладить ее волосы.

— Что нам велел делать мой папа? — спросила девочка.

— Оставаться здесь. Охранять друг друга, быть начеку. Защищать Сару.

Джорджия слегка отодвинулась от нее.

— Быть начеку? — В ее глазах вновь вспыхнул страх. — Думаете, он вернется — тот человек с оружием?

Терри снова привлекла ее к себе.